Из-за слепой зоны я произношу это с гордостью, словно по-настоящему горжусь своим достижением. И я не только смешу вас своим нелепым поведением (тем, что сделал девушке предложение на первом же свидании), но и, похоже, не осознаю, насколько странно себя веду, с гордостью сообщая о том, что смог продержаться целых два часа.
Если бы Кевин Харт или Джерри Сайнфелд, выходя на сцену, заявляли: «Я знаю, что беспокоюсь о неважных вещах, и понимаю, что они тривиальны, но меня это все равно волнует», – их выступления уже нельзя было бы назвать комедийными. Если бы Стив Мартин сказал: «Я понимаю, что веду себя как чудак и ботаник», – мы перестали бы получать удовольствие от его творчества. Если бы Норм МакДональд признался: «Я понимаю, что говорю глупости и оскорбляю людей, просто мне нравится это делать», – его выступление провалилось бы с треском. А если бы Эми Шумер отметила: «Теперь я знаю, что мне не стоит себя так вести», – это лишило бы ее шоу всей его абсурдности.
Вспомните выступления комедийных артистов, которые вам нравятся. Как вы думаете, их персонажи осознают свои собственные странности? Знает ли чокнутый парень о том, что он чокнутый? Нет! Конечно, нет! В этом и состоит вся магия комедийного персонажа. Нужно сыграть сумасшедшего, который не осознает, что он сумасшедший. Это и есть актерская игра – и ею владеет любой хороший комедийный артист. Слепая зона нужна для того, чтобы позволить зрителю смеяться.
Подумайте вот о чем: сумасшедшие люди не знают о том, что они сумасшедшие. Если бы вы изображали сумасшедшего, вы бы, например, выбежали на улицу с криками: «Марсиане летят! Марсиане летят!» Другое дело – спокойно подойти к кому-нибудь, посмотреть прямо в глаза и произнести заговорщицким голосом:
«Знаете, оказывается, марсиане прилетят только завтра в три часа дня, так что, похоже, у нас в запасе больше времени, чем мы предполагали».
Произнести эту реплику нужно серьезно, как будто сообщая: «Очевидно, парковаться на этой улице по вторникам незаконно». Запомните: чокнутые люди не знают о том, что они чокнутые. Как комедийный артист вы пытаетесь изобразить по-своему сумасшедшего человека. И вам невдомек, что с вами не так. Если этого не учесть, то зрители сочтут, что вы сами ответственны за собственное поведение. Или, что еще хуже, не будут смеяться.
Вы бы никогда не услышали от Джорджа Карлина или Льюиса Блэка ничего вроде: «Знаю, что все не так уж плохо, но меня это все равно беспокоит». Кэти Гриффин вряд ли начала бы выступление со слов: «Я знаю, что не должна говорить то-то и то-то о таком-то человеке, и понимаю, что веду себя как стерва, сплетничаю и ехидничаю, но…»
У всех величайших комедийных артистов в истории была своя слепая зона. Я уже упоминал Уильяма Клода Филдса и Джека Бенни. Представьте себе Майка Майерса в фильме «Остин Пауэрс: Шпион, который меня соблазнил». Остин считает себя сексуальным и крутым. Если бы он говорил: «Ладно, я признаю, что не так уж крут и привлекателен», – он уже не был бы таким смешным.
Слепая зона – прием не новый. Еще в 1900 году философ Анри Бергсон писал в своей книге «Смех. Эссе о значении комического» (Le Rire essai sur la signification du comique): «…комичность комедийного персонажа, как правило, пропорциональна его невежеству. Комедийный персонаж не осознает… Он как бы невидим для самого себя и при этом видим всему остальному миру». Идеи Бергсона стали так популярны, что в 1927 ему присудили Нобелевскую премию по литературе за открытия в теории комедии и смеха.
Обратите внимание на цитату из книги Бергсона. Он утверждает, что комедийный персонаж «не осознает» – попросту не видит своих недостатков (изъянов или абсурдностей). Однако, хоть он и «невидим для самого себя», он по-прежнему «видим для остального мира», то есть нам его недостатки предстают во всей полноте, даже если их не замечает сам артист. «Комичность персонажа пропорциональна его невежеству». Чем больше недостаток, тем больше слепая зона и тем смешнее зрителям.
Почти у всех комедийных артистов, будь то негативные жалобщики (Рики Джервейс) или позитивные чокнутые (Стив Мартин), есть одна общая черта. Они не осознают своих недостатков. Они любят и очень уважают себя, и не понимают, почему их не любят и не уважают окружающие.
Даже Сэм Кинисон со всей невинностью не осознавал своей слепой зоны: он кричал обо всем и явно не понимал, что проблемы, о которых он разглагольствует, вовсе не важны.