«Нужно делать домашнюю работу, а то мама скоро придет, – он поднял планшет с пола, коснулся стула, чтобы отодвинуть его и сесть, но остановился. – Нет, лучше с мамой сделаю, она объяснит мне», – мальчик оставил стул, положил планшет на стол и плюхнулся обратно на ковер.
– Вжи-и-иу.
Замок двери быстро щелкнул два раза. Мальчик знал, что это значит: мама пришла. Так открывала дверь только она – быстро и энергично, точно так же она обычно влетала в квартиру. Горничная открывала иначе, медленно, с небольшой паузой между щелчками.
Мальчик вскочил на ноги и вместе с игрушками легко побежал по скользкому ламинату встречать маму.
– Мама! Привет, – расставил руки он, оказавшись в коридоре.
Женщина поставила тканевую сумку с покупками из супермаркета и свою бежевую дамскую сумочку рядом. Начала снимать пальто одной рукой. Другой она держала телефон у уха.
– Привет, Оливер, – бросила она и провела рукой по его голове. Схватила сумку с продуктами и пошла в сторону кухни.
Он запомнил это теплое прикосновение, почувствовал, как рука приминает кудри на макушке, почувствовал неимоверную любовь на короткое мгновение.
– Мама, – тихо шепнул он ей вслед.
Но женщина не услышала. Оливер остался в коридоре один, когда мама скрылась за стеной. Внутри заскребло, она только что была рядом, а сейчас снова пропала. Мальчик сложил руки, не отпуская игрушек, и прижал к груди, смотря в пустой дверной проем. Оливер ждал, когда же мама появится в нем и спросит о чем-нибудь. Но оттуда доносились только непонятные взрослые разговоры: «сроки подачи налоговой декларации подходят к концу», «акции падают», «отчет не сходится»; и только некоторые Оливер мог понять: «звонили из школы», «четыре года, а учиться совсем не хочет».
Он понял, о ком идет речь, и почувствовал, что сейчас мама положит трубку и заговорит с ним. Хоть о чем-нибудь, пусть даже поругает, но она станет его мамой, а не мамой каких-то налоговых деклараций, отчетов и работы. Оливер решил идти следом. Пусть мама ругается, что сын снова путается под ногами, пусть. Но она будет рядом, Оливер будет ее видеть.
– Мама? – он смотрел на нее с тем искренним восхищением, с которым смотрит только ребенок. Или изголодавшаяся собака, которая не просит, а слезно умоляет дать ей то, чего она так хочет. Мальчик даже забывал моргать и неглубоко дышал – все, чтобы не разрушить образ любимой мамы перед ним.
– Ладно, до завтра. Звони, если что, – сказала женщина. Он точно был уверен, что через полчаса это «если что» непременно произойдет. Нужно было действовать и привлекать внимание, а то мама снова убежит к телефону и оставит его. – Оливер? – она окликнула его и обернулась раньше, чем он успел сам подойти к ней.
– Что? – с искренним интересом Оливер вытянул шею.
– Ты сделал домашнее задание? – женщина скрестила руки на чуть выпирающем животе.
– Не до конца, – Оливер спрятал руки за спину и потупил взгляд на большое зеркало.
– Почему? – голос мамы стал строже, она перенесла вес на одну ногу.
– Не понимаю, – Оливер покрутился на месте.
– Что ты не понимаешь? Ты плохо слушаешь на уроках? Я что тебе говорила?
Мальчик замер, тараща глаза на женщину, размахивающую руками.
– Ты достаточно умен, чтобы не отвлекаться и выучить материал, и самостоятельно сделать домашнюю работу! Иди и делай, принесешь, чтобы я проверила, – она выставила руку и указала пальцем в сторону комнаты Оливера.
«Мама не будет меня любить, если я буду плохо учиться», – пронеслось в его голове. Глаза начало резать от слез, которые были готовы вот-вот пролиться на пухлые щечки.
Оливер резким движением протер их тыльной стороной ладони, больно ткнув себя в лоб роботом. Но он стерпел эту боль, она ничего не значила, даже немного унимала бушующее внутри чувство страха. Мама не будет его любить. Не будет.
И он побежал в комнату, бросив игрушки прямо на пол в коридоре.