– Что ты хотела узнати? – спросил Оливер шепотом.
– Я хотела узнати, что сказали в… телевизоре, – она подняла взгляд на Оливера.
XVI Волнения в Хоупире
Взрослый вуир проснулся на рассвете и поднялся с постели, чтобы выйти из дома, и по пути заглянул в комнату Николь.
Там было открыто окно, из которого внутрь проникало совсем небольшое количество солнечного света. Кровать девочки оказалась пустой и не заправленной, но вуира это не удивило: дочь могла быть на улице, просто не заправила за собой постель.
Тут же он заметил стоящее рядом с кроватью кресло на колесах. Николь не покидала комнату без него. Это вызывало подозрения.
– Николь? – взволнованно позвал ее отец, хотя знал, что она не может быть где-то в другом месте, если кресло стоит здесь. И он был прав, в доме было все так же тихо. – Ника? – почти без голоса прошептал мужчина и обернулся. Он забегал по комнате глазами, взволнованно выискивая в ней дочь, надежда еще теплилась где-то внутри.
Он отбросил тяжелую штору, служившую дверью, и решительно прошел в комнату. Вуир постоянно переводил взгляд и пытался понять, что здесь произошло. Открытое окно, разобранная кровать и стоящая каталка были не единственной странностью. Заметив открытый ящик с одеждой, вуир бросился к нему. Рубашки и штанов, которые Николь постоянно носила, в нем не оказалось. Мужчина посмотрел на окно.
«Сбежала? Но как?» – он подошел к окну. На раме были уже подсохшие грязные следы, будто кто-то ступал сюда в грязной от размытой после дождя земли обуви. Вуир посмотрел под лапы, на полу были точно такие же странные овальные вытянутые следы.
– Чужинцы, – под нос прорычал мужчина и сорвался с места так резко, что даже стоявшая за шторой собака отпрыгнула с дороги. Почувствовал, как шерсть на холке встала дыбом, он вышел из дома, направившись в сторону центра Рамоиса.
Город уже начал потихоньку оживать, на улице появлялось все больше и больше вуир, которые занимались своими делами. Пока кто-то шел в мастерскую, торговцы уже заняли свои места у прилавков и раскричались.
– Ты видал мою дочь? – он остановил прохожего, но тот только покачал головой. – Николь. Вы видали ее? – коснулся двух других, но тоже ничего не узнал. – Хоть кто-нибудь? – волнение все больше пожирало его, сердце колотилось как умалишённое, а голова слегка кружилась. Он был в таком бешенстве, что голыми руками бы разорвал чужаков.
Вуир остановился около одного из прилавков и влез на тележку, около которой лежала большая белая с пятнами собака. Она обнюхала лапы мужчины и посмотрела на своего хозяина.
– А ну тикай отседова! – возмутился вуир с косынкой, которая прижимала его уши к голове, и начал размахивать руками.
– Умолкни, старый. У меня дочь похитили, – вуир отмахнулся от торговца, тяжело дыша.
– Кто?
– Чужинцы.
– Каки страсти! – торговец покачал головой. – Но нэто не дает тебе разрешения вставати на мою тележку! А ну слазь немедля! – он толкнул вуира в плечо, и тот спустился на землю.
– Жители Рамоиса! Кто-нибудь видал мою Николь? – голос отца дрогнул, его гнев прекратился и сменился страхом и неизвестность. Где сейчас его девочка, что с ней делают? Зачем она связалась с чужаками? Последняя надежда найти ответы на эти вопросы – спросить народ.
Вуиры проходили мимо, поглядывая на кричащего мужчину, но все молчали, никто не мог ничего сказать или не хотел.
На другой стороне дороги он приметил подмостки, с которых вещали об указах и новостях, и ринулся к ним, чтобы быть выше, чтобы его заметили и начали слушать. Вуир позвонил в колокол, висевший там для привлечения внимания.
Рамоис замер. Остановились и подняли головы даже собаки, звуки стихли, остался только гуляющий по воздуху звон удара колокола.
Мужчина оглядел прохожих с высоты и на секунду растерялся.
– Я… Моя Николь пропала, я думаю, ее выкрали чужинцы, – тихий робкий голос, который еле пробился у вуира, как только он вступил на подмостки, сменился громким басом. – Кто-нибудь видал хоть что-то? – он тряхнул руками у лица.