– Да! – она ответил из-за закрытой двери в ванную.
Планшет лежал на полу поодаль от дивана, на котором всегда сидела Николь, рядом пачка чипсов, из которой выпало несколько кусочков. На самом же диване не было ни покрывала, ни пеленок, которые они с Николь стелили. Оливер собрал чипсы и положил обратно в пачку, отставив ее в сторону.
Помыв руки на кухне, юноша вернулся в комнату и осторожно понюхал диван – ничего.
– Николь, тебе что-нибудь принести?
– Нет.
Оливер постелил новую пеленку на диван, открыл окно и переоделся в домашнее, собираясь пойти готовить, пока Николь в ванной.
Когда они сели ужинать, вуирка никак не могла перестать стыдливо отводить взгляд.
– Что случилось?
– Я написала на… ди-ван, – пробормотала она, громче произнеся последнее слово. Это случалось крайне редко днем, в основном ночью и утром, когда вуирка спала.
– На нем были пеленки, ничего страшного. Я разрешил тебе писать на диван. Только не специально, – Оливер улыбнулся и поднял указательный палец, держа вилку в руке.
– С-пасибо… Но мне стыдно́! – на языке Баску она говорила ну очень забавно, как считал Оливер, но у нее очень хорошо получалось.
– Я понимаю, что ты не можешь это контролировать, скоро я отвезу тебя к доктору и ты перестанешь так делать.
– Нужно́ отвезу бы-стрее.
– Мы уже говорили об этом.
Ника помолчала немного, поглядывая на Оливера, этот разговор она поднимала почти каждый день и ни разу ей не далось переубедить Оливера, так что она просто замолчала.
– Что делать на ра-бо-те? – спросила она, наконец.
– Продолжали придумывать город. Еще я встретил Агнию. Это женщина из моей команды, помнишь ее? Вместе с тобой ведь привезли еще вуир. Она рассказала, как они проверяют, не болеют ли вуиры чем-то опасным.
– В Хоупире давно не было эпидемий.
«К несчастью для вас, – подумал Оливер. – Если бы были, мы к вам не сунулись».
Немного задумчиво помолчав, Николь спросила:
– Ты сказать про Агния, но сказать «они». Как енто?
– Ну, она же не одна работает, поэтому они.
Спустя три дня Павел Петерсон помог Оливеру довезти Николь до места, где будет проводиться операция.
Юноша держал замотанную в покрывало вуирку на руках перед входом в это место. Другого слова в его голову не приходило, и не случайно. Машина Петерсона свернула на узкую улочку, на которой только и могли поместиться, что машина и, может быть, человек у стены. А из-за разошедшейся брусчатки и ям машину трясло до самой остановки.
Бетонные здания в девять этажей, фасад которых был разрисован граффити, возвышались над крошечными людьми, сдавливали их и казалось, сейчас упадут.
Петерсон окликнул засмотревшегося на крыши Оливера и пригласил войти в железную дверь, которая слишком выделялась на фоне общего беспорядка этой обшарпанной улочки. Внутри Оливер столкнулся с совершенно иным миром; яркий свет ударил ему в глаза, что ему даже пришлось прищуриться. Николь тоже заерзала на руках и глубже укуталась в покрывало.
Они попали в длинный коридор, пол которого был уложен аккуратной плиткой, имитирующей каменную кладку. Стены этого помещения были идеально чистыми, выкрашенными в нежно-голубой цвет. Из коридора в разные стороны вели двери, Оливер насчитал по четыре в каждую сторону, а между ними стояли белые железные скамейки, на которых сидели люди.
Оливер знал, какой контингент лечится в этих местах – лишенные гражданства за преступления – и он не ожидал увидеть здесь официальных костюмов, строгих платьев или хотя бы со вкусом подобранных чистых вещей. С другой стороны, он понимал, что услуги в этой больнице стоят немалых денег, и ему было интересно, как здесь совмещается лишение и достаток. Но люди, которые находились в этой больнице, успешно балансировали на границе бедности и человеческого приличия. Их здесь было не много, Оливер понял, почему: далеко не все лишенные гражданства способны оплатить услуги этой больницы. А те, кто может, либо имеют богатых родственников, либо сами смогли найти способы достать деньги.
В основном на скамейках сидели люди возрастом между двадцатью и сорока пятью, не больше, не меньше. Лица были одинаково понуры, а глаза смотрели в пустоту пред собой. Люди просто ждали. В любой нормальной больнице все сидят в телефонах, общаются, играют, смотрят фильмы, читают. Но не здесь. В этой части Баску достать телефон стоит огромных усилий и рисков.
Около одной из дверей стояла женщина с волосами до плеч, которые были неплохо уложены, в джинсах и толстовке. Она выглядела опрятно, однако, что заставило ее попасть в это место – загадка. Может быть, она убила своего мужа, защищаясь от него, а возможно, совершила ограбление или уклонялась от уплаты налогов. И теперь она не может контактировать с внешним миром, получать бесплатные государственные услуги, официально работать. Она изолирована от государства.