– Привет, – вышла она в коридор.
– Привет, – он обнял ее и вздохнул. – Я скучал.
У Оливера появилось ощущение, что этот момент самый счастливый за день.
– Как дела за стеной?
– Пока все хорошо, – Оливер не стал углубляться в тонкости, потому что Николь, скорее всего, не знала таких слов. – Что ты делала весь день?
– Сегодня я думала о дне, когда мама умерла, – задумчиво произнесла Николь.
– Почему? – спросил юноша, искренне не понимая причины этого.
– В тот день я сломала спину.
– Расскажи мне об этом, – попросил Оливер, придерживая вуирку за поясницу и подталкивая к дивану.
– Я хочу рассказать, да.
Они сели на диван, и Оливер внимательно посмотрел на Николь. Она стала рассказывать на своем языке, не пытаясь переводить это.
Глубокая ночь была в Рамоисе. В доме на окраине города, где жили Николь и ее родители, все спали. Лето выдалось засушливым, и каждый день вуиры молились о дожде. Наконец, этой ночью все смогли услышать его шум. Дождь начался и вскоре усилился. Тучи затянули ночное небо и окрасили его в серый. На улице стало как-то душно.
Вдруг гром начал доносится издалека и стремительно приближаться к городу, концентрируясь над ним. В этот самый момент, когда гроза прогремела сильнее всего, над домом сверкнула молния и ударила прямо в него. Соломенная крыша тут же вспыхнула, как факел.
Взрослая вуирка вздрогнула и проснулась, когда ударила молния. Рядом продолжал спать её муж, Роберт. Они были в большой комнате, где были печь и обеденный стол. Кэтрин полежала в кровати пару минут, но звуки с крыши не давали ей покоя, она скинула с себя одеяло и встала с кровати.
Женщина перебросила косу с плеча на спину, поправила ночную рубаху и навострила уши. Помимо шума дождя и грома она слышала, как от жара трещит древесина на крыше. До нее вдруг дошло, что это продолжается уже несколько минут.
– Роберт! – вскрикнула она, бросившись к мужу. Кэтрин толкнула его что есть силы.
– Что? – спросил Роберт и сел в кровати.
– Молния ударила у крышу! Дом хорит! – вскрикнула вуирка.
– Буди Николь! – Роберт сразу взбодрился и вскочил с кровати.
Кэтрин ринулась в комнату дочери. Николь тоже не спала, а смотрела на потолок, лёжа в постели.
– Николь, подымайся! – подбежала мать и затормошила юную вуирку, хотя понимала, что та не спала.
Девочка отбросила одеяло и встала, схватив маму за локоть и прижавшись к ней.
– Что сталося? – спросила она негромко.
– Бежим, – Кэтрин потянула ее прочь из комнаты.
Она отодвинула шторку в комнату Николь и вывела оттуда дочь.
Роберт стоял в дверях с кожаным коше́лем припасенных денег.
Кэтрин услышала хруст потолка, подняла голову и поняла: он сейчас обвалится. Она схватила дочь за шкирку и с силой толкнула в сторону выхода.
С оглущающим грохотом обвалились горящие бревна, которые до этих пор образовывали крышу.
– Нет! – вскрикнул Роберт, увидев, как они падают прямо на жену и дочь.
Кэтрин и Николь накрыла груда сгоревшей древесины. В воздух, и без того душный, поднялся пепел и дым, сделав все пространство комнаты черным. Огонь тут же перебросился на комнату.
Вуир отшвырнул кошель в сторону и одним рывком оказался у груды упавших бревен. От пепла резало глаза, он не мог вздохнуть и кашлял.
– Папа-а! – услышал он из черноты. Это была Николь. Она выла от боли и лежала под бревном, которое горело, к счастью, только сверху и пламя не касалось вуирки. Но оно лежало прямо у нее на пояснице. Вой её сменялся кашлем.
Роберт голыми руками схватился за тлеющий край бревна и поднял его. Ладони плавились от жара, но он терпел. В этот же самый момент вуир пытался рассмотреть, где жена.
Лишь ее рука торчала под одним из бревен...
Николь кое-как выползла из-под бревна, опираясь на руки. Отец осторожно подхватил ее под мышки и выволок из дома. Вуирка не чувствовала ног.