– Энто я, я теперь могу ходити, – улыбнулась она сквозь слезы. Капельки стекали по ее щекам и впитывались в шерсть. – Прости, прости, что сбежала, – бормотала она, наблюдая как глаза отца становятся стеклянными. – Папа, – тихо прошептала она. Роберт был уже мертв. Николь всхлипнула, сердце ей теснило. Она положила голову на простреленную грудь отца и зарыдала с новой силой.
Оливер высматривал Николь в строю солдат и не решался пойти за ней. Он спрятался в кустах за деревом и надеялся, что его не заметят.
Когда вуиры продвинулись дальше, оставив Роберта, Николь и кучу трупов позади, Оливер побежал к вуирке. Он схватил ее за плечо и с силой дернул вверх.
Николь в этот момент повернула голову и взглянула на юношу красными от слез глазами. Она была напугана и растеряна. Оливер немного смягчился и ослабил хватку.
– Уходим, – прошипел он и потянул вуирку за собой. – Пройдем к стене через дома.
Николь поднялась на лапы, со скорбью смотря на мертвого отца. Она не хотела уходить без него, но выбора не было.
– Я не сумею его похоронити?
– Что? – переспросил Оливер. – Что сделати?
– Мы хороним мертвых, закапываем их у землю и прощаемся.
Оливер слегка ошарашено смотрел на Николь.
– Мы не можем задерживаться. Прости, – помотал он головой.
– Его душа не будет упокоена, – Николь поджала губы, напрягла челюсть и опустила уши.
Они шли через улицы и между высокими заборами заводов, еще несколько часов назад здесь кипела жизнь, а сейчас на улицах не было ни души. Через полтора часа Оливер и Николь приблизились к стене, как раз недалеко от обвалившегося места.
Клубы пыли еще не осели, кругом творился настоящий хаос. Обрушившаяся стена потянула за собой несколько ближайших зданий, которые тоже рухнули. Смесь из железобетона, каменных глыб, осколков стекол, мебели и пыли заполнила всё.
– Ты не поранити лапы? – спросил Оливер, прежде чем пойти по обломкам.
– Могу, – коротко и тихо ответила Николь.
Оливер взял ее на руки и пошел по обломкам Баску в Хоупир. Юноша чувствовал, что, чем ближе он к пролому, тем сильнее на него накатывает отчаяние. Николь прижалась лбом к его плечу, и он чувствовал, как промокает его рубашка. Вуирка медленно выдыхала ртом, чтобы не дрожать. Её горячее дыхание ощущалось на груди.
Он переступил границу с осознанием, что ее больше не существует.
Они шли молча и думали о своих потерях. У Николь на глазах убили отца, последнего вуира, который что-то значил для нее, она лишилась дома вместе ним. Баску пал, и Оливер потерял все: семью, дом, работу. У него не осталось ничего, он вынужден идти туда, где является чужаком, где его могут запросто убить.
– Дальше я сама, – сказала Николь, голос ее почти пропал, но Оливер услышал ее, потому что висело гробовое молчание. Он поставил вуирку на ноги в зеленую луговую траву.
– Что теперь? – спросил он глядя перед собой.
– Не знаю, – поежилась она. Не от холода, а от чувства одиночества и брошенности.
– Я отвести тебя в Рамоис.
– Что? – возмутилась Николь. – Что я буду там делати? – голос ее сорвался. – У меня там никого нету, – она замерла, и Оливер заметил, как еще одна слеза скатилась по ее щеке и впиталась в шерсть. – Я пойду с тобою. Мы преодолели все энто не для того, шобы расстатися щас.
– А куда пойти я? – спросил Оливер сам себя.
– Схоронимся у лесе на границе Юга с Севером, там нас не найдут.
Он кивнул и замолчал.
– Прости… – выдал Оливеру.
– За что?
– Ежели бы чужинцы сидели за стеной, энтого не произойти.
– Ты не виноват в этом.
– Просто... я представити, сколько семей лишилося отцов, – он посмотрел на Николь. – И сколько людей умерло, – Оливер не выдержал, упал на колени и заплакал, спрятав лицо в ладонях.
Оливер думал о матери и брате, которых никогда не увидит, о неизвестности, которая ждет впереди, и почти смирился со смертью.
Николь села рядом и уткнулась дома его плечо. Вуирка тоже тихо плакала.
Конец