Когда она добралась до туда, солнце начало скрываться за краем высокой стены Сина. Южный пост охраны не принимал девушек. Скорее всего их уже сегодня спрашивали за это, поскольку на лицах не было никакого удивления, только оттенок усталости и раздражения. И Кива направилась дальше к Стохессу, задавая себе вопрос: Вероника захотела дождаться её в том самом трактире, потому что это было единственное знаковое место, известное сразу им обоим, или же ей придётся вместе с полицией, поставив Дариуса в известность о своих планах, шерстить каждый уголок в столице? Было бы лучше если бы первый вариант, но нельзя было списывать со счетов и третий, совсем уж не желательный. Кто-то успел перехватить этих двоих. Если это так, то дела приобретают плачевный наклон. Если всплывёт её собственная связь с Вероникой, а она всплывёт при таком раскладе, то на неё же всё и повесят. Придётся уходить в тень, чего бы не хотелось. У неё были незаконченные дела, были не достигнутые цели. Собственно, бывшая работница центрального отдела только по этим причинам начала втираться в нынешнее правительство. Чтобы иметь положение, отдалённо похожее на прежнее, чтобы быть в курсе всего происходящего, временами влиять на ход дел, когда надо. Взамен она готова предложить свои услуги и работу. Очень важно не контролировать ситуацию, но знать всё о ней, чтобы самому принимать решения, да и выжить в случае чего. Кенни как-то раз говорил, что сам он любит жить, а девушка умеет выживать. Может так оно и было, может это на подкорке у всех, кто сумел прожить в подземельях. И может то, что Аккермана не устраивало просто цепляться за существование и привело к такому итогу. Не такому плохому, но всё же концу. А когда что-то заканчивается — должно начаться что-то новое. В данном случае началось приспосабливание под новые правила. Кива добралась до перехода в Стохесс и там выясняла, что Траут со своей спутницей перебралась в тот город. Вероятность найти беглянок в том самом трактире резко возросла, но бросаться стремглав туда уже было нельзя. Весь город начали наполнять полицейские, да и если она, как липовый представить Генштаба, найдёт их на глазах блюстителей закона, то ей придётся передать их им, а не расспросить, да спрятать до нужного момента. Чтобы не ставить в известность о всех своих перемещениях Закклая, девушка решила обходить под землёй. Заняло какое-то время, потому что охрана там как на зло бдела особенно чутко. Да так, что пришлось их обходить, отвлекать шумом, и только потом быстро проходить в канализации восточного города. Наверху так возится не пришлось, но Кива не теряла осторожности, поэтому путь до нужной таверны был дольше обычного. Оставалось надеяться, что полицейские были слишком заняты перекрытием возможных подступов к катакомбам, да поисками на улицах, чтобы начать заглядывать в постоялые дворы.
Вопрос времени, конечно. Скорее всего никто из тех светлых голов не подумал, что виновные люди, которые так «хитро и нагло» действовали в особняке, спокойно себе остановятся и снимут комнату как ни в чём не бывало. Кива, предварительно сняв опознавательный плащ, зашла в шумное заведение, где казалось никто не ведал о том, что происходит снаружи. Беглый осмотр зала не выявил ни Траут, ни какую-либо другую фигуру похожу на неё или её спутницу. Недовольно поморщившись прибывшая подошла к стойке. Хозяин суетился наливая пиво в высокие кружки, украдкой утирая пот с лица. Ночь была в самом разгаре, работы ещё предстояло много.
— Эй, — девушка хлопнула по стойке, привлекая его замыленный взгляд, — дай глянуть гостевую книгу. Не вижу здесь своего друга, но может он уже у себя в комнате.
Убранная рука обнажила пару монет. Мужчина сначала посмотрел на них, потом на гостью, снова на монеты. На минуту он выглядел просто растерявшимся от всего гула, что исходил от посетителей. Но внутри он прекрасно понимал, что девушка лжёт, но какое ему дело, если платят? Ему семью надо кормить, поэтому хозяин просто сгрёб деньги и выудил откуда-то тетрадь и положил перед гостей, отвернувшись к деревянным кружкам, которые принялся устраивать на круглый поднос. Он знал, что было нужно на самом деле, как и то, что мешать или включать принципы бесполезно. Пока просят по-хорошему, а могут и по-плохому. Кива раскрыла книгу и начала просматривать записи, сделанные карандашом, начиная с трёх часов дня. Она нашла их. Карвен и Элизабетт Траут, комната на два дня, оплачено. «Хотя бы имена догадались сменить», хмыкнула девушка, но затем она обратила внимание на запись, сделанную парой строк пониже. Альфонс Рунтер, комната на ночь, оплачено. Альфонс — Алонзо, если надо было использовать подставное имя, то они использовали это и эту фамилию. Он был здесь, и это «записка» для неё. Вниз, он сумел перехватить девушек и увёл их вниз. Кива поблагодарила хозяина, вернула журнал и для вида поднялась наверх к комнатам. Там она позволила себе улыбнуться жуткой улыбкой. Хорошо, ценные свидетели теперь под присмотром, и она знает где их искать. Хорошо, что парень, согласно её распоряжению крутился в этих городах. Хорошо, когда есть кому прикрыть спину. На всякий случай она проверила снятые комнаты, они были заперты и там, скорее всего никого не было. Да и не стал бы Алонзо дожидаться её здесь, слишком уж рискованно, не применил бы он воспользоваться возможностью ускользнуть. Кива спустилась по лестнице и вышла на холодную улицу, накидывая там на себя форменный плащ. «Видать, всё такое само стекает вниз. Всё идёт под землю, когда она начинает гореть сверху», подумалось ей на морозном воздухе. Теперь её путь лежал в Подземный Город. «Посмотрим сколько лазов в катакомбах полицейские нашли в этот раз», с такими злорадными мыслями, девушка устремилась к ближайшему, известному ей туннелю, ведущему вниз. Надёжно и скрытно обустроенному честно работящими контрабандистами.
Закончив с тушением и составлением целой очереди приказов, чтобы нейтрализовать последствия обоих пожаров, Док возвращался в главное отделение полиции, что так удачно соседствовало с центральной тюрьмой. Осталось ещё много дел, которые лучше бы закончить до завтра. Потому что завтра к проблемному делу Фрицев прибавится разбор происшествий, и силы Военной Полиции будут растянуты ещё больше, снижая и без того низкую эффективность. Вообще всё это удручало, мысль о том, что раньше всё было в относительной норме только благодаря наличию отдела по устранению неугодных лиц, появлялась всё чаще и чаще. Им же только давали играть в солдатиков, повесив на них сбор налогов, охрану и прочие не особо трудные дела. За месяц расхлябанность, воспитываемую годами, не поправить. Но можно ведь начать исправлять это сейчас, чтобы потом не знать таких проблем. Ведь нет ничего плохого в том, чтобы вторая по численности армейская структура стала независимой и самостоятельной. Найл понимал, что переменами придётся заниматься под контролем Генштаба, но если всё переставят и станет лучше, кто от этого проиграет? Его гордость и достоинство командора? Они так на дне после всех этих событий и смутного, но бездоказательного ощущения, что в этот раз их всех просто расставили как фигуры на шахматной доске, заведомо. Хотя может ему надо просто честно признаться самому себе в том, что он сглупил и не справился с заданиями, и не нужно искать никакого скрытого смысла, подтекста? Но признаться в собственной бесполезности не так-то легко. Ведь много лет всё было в порядке с внутренней уверенностью, но даже частичная способность открыто взглянуть со стороны — шаг к излечению «болячки». А пока надо дотянуть нынешние дела и захлопнуть эту дверь прошлого. И начать настоящее с самого себя. Сидя в повозке вместе с остальными усталыми солдатами, Найл хотел лечь подремать, но вместе с тем понимал, что утром следует давать первый отчёт советникам генерального штаба. По крайней мере, они тоже косвенно виноваты в том, что ускорили ход дела и скорее всего вызывали такую реакцию. В этом никто не может упрекнуть ни его самого, ни его людей. Во всяком случае сегодня они проявили себя молодцами, последствия были минимальны, учитывая сам факт спланированности поджогов.