На хирургическом столе прийти к такому же спокойствию не получалось.
— Сколько раз я тебе говорил? Расслабь ты это грёбанное плечо, — шипел Саль, стискивая одной рукой левую ключицу, а второй щупая пальцами нутро отверстия, выискивая пулю.
— Оно и так расслаблено, — ответила Кива, терпя неприятные и болезненные ощущения.
— Достало, ложись и вытяни руки, — мужчина отошёл и открыл один из ящиков.
Девушка легла спиной на холодную, металлическую поверхность, забираясь на стол с ногами. Это должно было расслабить мышцы. Ссадина на лопатках тут же прекратила ныть, осталось только пощипывание. Да и вобще вытянуть спину оказалось очень приятным делом. Если бы только человек перед ней с пинцетом в руках пребывал в лучшем расположении духа.
— Везучая, паршивка, в этот раз ничего не задето, — говорил он, ковыряясь в её теле, и очень скоро извлёк свинцовую пулю. — Теперь предплечье, садись.
И Кива молча повиновалось, всё же дело он своё знает превосходно. Залечит всё так, что останутся только небольшие шрамы, а тело будет работать как и прежде. Через минуту Саль ловко вытащил последний патрон, застрявший рядом с костью, сколов кусочек. Его мужчина чем-то помазал и каким-то образом прилепил обратно, наказав неделю рукой не поднимать ничего тяжелее метательного ножа. Правда звучало это скорее как угроза. Дальше он взялся обрабатывать рваную рану на правом плече. Её пришлось ушивать. Кива наблюдала за тем как грациозно двигаются пальцы этого врача, который большую часть жизни исследовал человеческое тело и органы. И делал это с одержимой страстью.
— Ну, расскажешь, с кем сцепилась на этот раз? — спросил Саль между дел, работая загнутой маленькой иглой.
— Да нарвалась на группу из тридцати человек, как назло с собой не было ничего дальнобойного. Пришлось сооружать пращу, — она поиграла кистью левой руки, слушая как отзывается рана у ключицы.
Черные брови скользнули вверх, выражая удивление и холодное любопытство, сам он хлопнул ей по левому запястью, и девушка, прекратив лишнее движение, вкратце рассказала ему всё случившееся. Примерно как и зачем, почему так случилось и для чего всё это вобще.
— Слабачка, Кенни бы всех положил, да кишки жрать заставил бы перед этим, но, — он наклонился к её уху и что-то прошептал.
Кива тут же отвела глаза и зажмурила их. Затем судорожно вдохнула и закивала. Салливан тем временем продолжал работать, придирчиво осматривая свои труды. Вскоре он приступил к предплечью, нанося внутрь какую-то мазь, разглядывая края раны, совершая какие-то хитрые махинации. Через пятнадцать минут рука была туго забинтована.
— Через часов шесть ослабишь бинт, — сказал он, — плечо отдаёт какой болью?
— Ноющей, — отозвался девушка, всё ещё не смотря на него.
Саль хмыкнул и взялся за левую ключицу. Кива не смотрела на то, что он делает с этой раной, но чувствовала внутри какое-то копошение, что-то холодное металлическое. Затем вдруг защипало и к коже коснулась какая-то припарка, мужчина уже приматывал её.
— Ушивать смысла нет, если ты послушаешься — всё зарастёт само, благо я подсобил, — он взял её за подбородок окровавленными пальцами и начал разворачивать спиной к себе. — Теперь с этой.
Кива тут же подобрала ноги под себя и крутанулась на столе. Врач стянул ткань, целиком обнажая туловище и грудь, приказал ей нагнуться, а затем выпрямиться. Видимо смотрел, как рана сходится и как расходится, прикидывая, что можно сделать. Нагота их двоих вовсе не смущала. Девушка чувствовала, как спины касается острие иголки, как чужие пальцы натягивают края раны.
— Если ты не будешь скакать ближайшие пару недель, то я ограничусь повязкой, — сказал мужчина, постукивая пальцами по её лопатке, — а если нет, я заштопаю, будешь мучатся при каждом наклоне от нитей.
— Давай повязку, — неуверенно сказала девушка.
Дела-то у неё будут, но несколько дней она точно проведёт в покое. Пока Закклай будет играться, приходить к нему обсуждать дела бесполезно. Да и дальше, если она будет осторожна, хвататься за оружие не придётся. Игра окончена, останется только разобраться с тем, что осталось в качестве выигрыша.
Вскоре бинт надёжно был обмотан вокруг спины и груди, фиксируя рану. На этом Саль закончил оказание помощи и известил об этом весьма приземлённым способом.
— За тебя, так и быть по старой памяти, возьму двести золотых, а за тех, — он кивнул головой в сторону сидящих на полу, — по два трупа за каждого, да сто пятьдесят за ампулу наркотика. Хочу всё завтра, у меня как раз идёт один опыт.
— Салливан, у меня сейчас нет, — она скатывала свою прежнюю повязку и одевала остатки некогда белой рубашки, — на это времени. Как я закончу, так начну разбираться с этим.
— Тогда принесёшь мне ещё хорошей выпивки в качестве задатка, и сойдёмся пока на этом, — сердито сказал он, вытирая руки полотенцем, пахнущим спиртом. — Уж это ты сможешь сделать в ближайшее время?
— Достану самое лучшее, Саль, — сказала Кива, соскальзывая со стола на ноги. — Алонзо, тащи эту Элизабет сюда.
Сама она двигалась осторожно, чтобы не разозлить врача якобы неуважением к его труду. Если она не будет аккуратной и вернётся с осложнениями, мужчина предпочтёт лично ей отпилить руки, нежели чем будет исправлять ещё и это. Мимо прошёл парень, неся раненную девушку. Врач должен был теперь оказать помощь и ей, правда начал он это делать куда грубее. Бетти вскрикивала от боли, которую он, не слишком заботясь, доставлял ей осматривая. На что Салливан кричал сам, теряя остатки терпения, предлагая пациентке заткнуться и открывать рот только тогда, когда он её спросит. Алонзо же шустро ретировался подальше от стола, чтобы не иметь дела со злым мужчиной, от которого веяло неприятной угрозой.
— Ну, Вероника, — сказала Кива, бережно прислоняясь спиной к стене над девушкой, — рассказывай, как так вышло.
— Кива, — выдохнула Траут и нервно потеребила руками край рубашки, — ну, наверное, началось всё с того, что убили Делроя Фрица.
— Убили? — делано удивившись, переспросила мрачная девушка. — Может, скажешь даже кто. Ну давай, ты же не просто там работала.
— Я думаю, что это были… Тироун и Реганна. Тела так и не нашли, а потом… Бетти обвинили в том, что она травила её, — сидящая осторожно посмотрела на притихшую Фриц. — Полиция решила, что это Бетти во всём виновата. Но, Кива, её хотели подставить. Я думаю, Тироун в самом деле хотел убить её, чтобы она ничего не разболтала. Я не могла ей отказать, мы сбежали. Я поступила так, как считала правильным. Прости, если это доставило тебе хлопот.
Под конец она уже тараторила, практические захлёбываясь словами, спеша всё сказать до того, как её оборвут. Выглядела Траут маленькой виноватой девочкой, которая вот-вот заплачет. Кива минуту молчала, осмысливая сумбурное сказанное. Многие странности, замеченные в особняке, стали ясными как день.