Комментарий к Пересечение дорог.
Может, кто-то и хотел мяса, смертей и жести, однако здесь произошло кое-что иное, даже более важное. Ученики, будущая основа и преобладающая масса разведкорпуса, увидели сразу же, что врагов-людей надо не щадить, и сами уже были готовы стрелять. Не из самозащиты, без осознания важности жизни, а чтобы принять участие в операции. А это куда как страшнее. Они не осознают в полной мере то, что делают. Они делают и будут делать, потому что так “надо”. Это такая предпосылка к фракции Йегеристов. Важно то, что они уже не такие новобранцы, какие были до них. И ими движет иное.
Давненько Кива не пересекалась с Разведкорпусом. Для неё это тоже было неожиданностью XD И всё верно, её интересует Эрен, как наследник силы Ури, а потом и Фриды. Её интерес может носить как и мирный, так и враждебный характер. Ведь тот получил эту силу по ошибке, а его отец похитил её у Фриды и убил всех, ну почти всех, Райссов. И по сути это тоже первое их пересечение аж с арки революции. Кива пытается разглядеть в нём перемены, увидеть что-то отдалённо напоминающее на тех, кто был дорог ей и Кенни. И думаю, что это частично определит её будущее.
Двое ждущих, ваше здоровье!) На самом деле потеря ещё четверых была вполне предсказуема, и, возможно, я возьму паузу на следующую неделю - устал, у меня прибавился проект, да и долгое время держу такой темп и тяну три работы. Надеюсь на ваше понимание, если 22 октября глава всё-таки не выйдет)
========== Зимние вечера. ==========
Не прошло двух месяцев, как Разведкорпус провёл первые в своей истории учения среди курсантов во всех кадетских корпусах. Новое мероприятие, если совсем не учитывать встречи с военной полицией на самом первом этапе, не встретило особых, внешних препятствий. Всё прошло на достойном уровне, и самым неприятным инцидентом стал кадет, сломавший щиколотку. Но это случилось уже под конец того манёвра, так что особой проблемы довести того до города-ковчега не возникло вовсе. А когда разведчики закончили все четыре практики, то начались законные десять дней отдыха. Для рядовых, коим разрешили разъехаться по родственникам. Старшим по званию же было совсем не до этого краткого отпуска — надо было сформировать, подвести, оформить итоги в письменном виде. И в некоторых аспектах мнения Зое и Аккермана упрямо не желали сходиться, превращая обычную, нудную рутину в невыносимую. Мужчина уже находился на грани терпения, и так демонстрируя образец, пожалуй, своей лучшей выдержки. С самого утра, с того самого, далеко не чудного момента, когда командор отыскала его в столовой казармы гарнизона, минуло больше пяти часов, и день можно было причислять к испорченным. Нет, он знал, что эту работу надо сделать, какой бы она противной не была. Этими результатами должны располагать не только они. Да только вот одна одноглазая особа на пустом месте делала ему нервы. Они расположились в более просторной комнате Ханджи: на лакированном и не очень большом столе лежала кипа чистых листов, разложенные личные дела учеников, чернильница, тряпка, сургуч, печатка. В лампах ещё не было надобности — солнечного света хватало пока что; но они стояли по центру, как две каланчи. Леви места для ровного, аккуратного мыслеизложения при помощи чернил и пера хватало едва ли. Он старательно выводил буквы, пытаясь хоть этим монотонным делом отвлечься от женщины, раздражавшей его. Зое ходила по комнате туда-сюда, паркет то ли скрипел, то ли хрустел под её ногами. Один этот звук действовал как пытка, если не обращать внимания на чужие метания.
— Что ты здесь написал? Не рекомендован для сложных операций. Какие операции ты включаешь в это определения, Ливай? — она тыкала пальцами в уже порядком измятый листок. — Уточни, пожалуйста. Сложные это понятие о-очень растяжимое. Никаких неопределённостей быть не должно. Ты же это знаешь. Перепишешь.
— Скажи мне, трёхглазая, а не пора ли нам в Митре запросить себе отдельные кабинеты в той же ратуше? — капитан поставил точку в последнем предложении, котором писал, и отложил ручку-перо в сторону к закрытой чернильнице.
— Не знаю, можно наверное, — вопрос несколько сбил её с прежнего настроя, и она наконец остановилась, задумчиво подняла взор к потолку, затем посмотрела на Аккермана. — А с чего это ты об этом?
— Да вот думаю, — он откинулся на стуле, где на спинке висел форменный китель, — что треснуть тебя каким-нибудь фолиантом по лбу лучше, наверное, в специальном помещении. Чтобы вопросов не возникало.
— Фолиантом?! — Ханджи засопела и прошла к столу и взяла только что дописанный отчёт. — Знаешь, Ливай, моё стремление сделать всё идеальным того не заслуживает! Я для нас всех стараюсь между прочим.
Капитан промолчал. В голове на фоне всех юных лиц и замечаний, которые он им приписывал с момента начала практики, всё же крутилась мысль, каким-нибудь образом охладить или сбить пыл командора. Но он лишь прикрыл глаза рукой, потёр лоб — после бессонной ночи голова болела. Уснуть просто не получилось — возвращалось это дрянное состояние бессонницы.
Может, дело было в самой зиме. Было в ней нечто эдакое, что в принципе могло напоминать об отрочестве в Подземном Городе. О том времени, когда любой сон мог никогда не кончиться из-за оборванной жизни. Темно и холодно. Нужна выпивка, иначе, не имея возможности спать, он рискует схлопотать дополнительные проблемы. От этого отвлекло бормотание женщины где-то спиной. Леви убрал руку от лица, медленно вдохнул и чуть повернулся к говорившей, в очередной раз упрашивая себя не делать резких движений и ничего не предпринимать. Пока что.
— … опять странная формулировка: наиболее эффективен для поддержки. Поддержки чего: наступательных действий? Обороны? Планирования? — Ханджи очевидно придиралась, сама не зная, чего хочет. — Мне показалось, что вполне годится и для основы.
— Поддержка, гений, на то и поддержка, чтобы подхватывать все основные поручения вторым планом, — Аккерман крайне вольно процитировал ей военный протокол. — Не особо важно какие, а выше я указал, что подходящий профиль оборонный.
Командор захлопала карим глазом, поправила очки и вчиталась на пару абзацев выше. Пока царила блаженная тишина, Леви отстранёно, несколько меланхолично принялся изучать пейзаж за окном, чтобы хоть как-то отвлечься. Ничего шибко красивого там не было. Льдисто-голубое небо. Не идеально чистое из-за редких клочков серых облаков. Свет от солнца падал аккурат на плац перед трёхэтажным зданием, окружённый решёткой. Ворот из этого положения мужчина не видел, зато ему открывался вид на соседние двухэтажные дома. Сделанные из камня, покрытые и выровненные чем-то, они казались бесконечно далёкими и при этом громадными. Скорее всего, дело было во всё тех же окнах. Большие, высокие, наверняка скрывающие за собой просторные комнаты, этажи. Казарма, с её основной ролью вместить в себя как можно больше военных, ощущалась иначе. В ней всё давило незримой ответственностью и долгом. Участь, которая сама нашла его, которую он принял. Мужчина не видел себя внутри простых домов. Как и не видел себе иной, простой спокойной жизни.
— Ой не знаю, не знаю. Мы первый раз составляем такие рекомендации. Их не только прикрепят к личным делам, — Зое зарылась пальцами в уже порядком спутанные каштановые волосы, — но и положат на стол чиновникам штаба для планирования вылазок весной.
— Разве там нам не выделят солдат из Гарнизона? — Леви продолжал смотреть в окно, а когда женщина прошла вперёд, без особого интереса и пытливости скосил серые глаза на неё — ему и так всё ясно.
— Выделят, конечно, но и новобранцев рекомендовано с собой взять, — Ханджи развернулась к сидящему лицом, смотря сверху вниз. — И я считаю, что это необходимо, пусть может и жестоко. От старой гвардии остались только ты да я, а нам нужен максимально готовый набор разведчиков. Пусть и не такой большой, как сто человек, но всяко больше девяти.
— Вот как, — он устало вздохнул и потянулся к металлическому перу, начал вяло вертеть его в пальцах.
— Так ты перепишешь? — с надеждой спросила женщина.
На секунд десять или пятнадцать в комнате воцарилось молчание. Аккерман прекрасно знал, какой ответ даст, однако не спешил его озвучивать. Просто уже порядком устал и выдерживал паузу, чтобы иметь больше шансов спокойно покинуть место пытки самому. Либо вежливо выпроводить четырнадцатого командора и в тишине в рабочей обстановке по-быстрому на бумаге расправиться со своей дюжиной кадетов и разведчиков без щебета над ухом.