Пальма вспомнила случай, о котором рассказала ей мать, чтобы излечить от привязанности к степи. Одного шестилетнего мальчугана, заблудившегося в Бругьере, после трёх дней бесплодных поисков нашли мёртвым. Следы показали, что он кружил и кружил по одному и тому же месту, как осёл на мельнице, а потом упал и умер.
Но Пальму поддерживала мужественная, горячая любовь.
Она сказала себе: «Нет у папы никого, кто мог бы его спасти, никого, кроме маленькой дочки». Она откинула платок с головы - солнце поднялось выше в небе - и обвела взглядом огромную равнину цветущего вереска; его яркие краски растворялись вдали в нежные оттенки опала и аметиста.
У её ног пробежал зайчонок, пустельга пронеслась под голубым куполом неба; где-то совсем близко пела черноголовка, но её не было видно. К горлу подступил комок, глаза девочки затуманились слезами. Где же папа? У её ног, под землёй? Где-иибудь далеко или совсем близко? Где этот скрытый в глубине подвал? Не скажет ли крот - ему известны подземные ходы. Спросить бы у сокола - он так высоко взлетает, он должен всё знать!
Она увидела спящую сову, прислонившуюся к кусту вереска, такому же серому, как она сама. Пальма протянула руку и погладила птицу:
- Куда идти, милая сова? Ты должна знать, ведь ты видишь даже в темноте!
Но сова рассердилась за то, что её разбудили средь бела дня. Она ничего не ответила и заковыляла прочь, чтобы уснуть под другим кустиком вереска.
Ничто не указывало девочке, где место, которое она ищет.
Голубятню она потеряла из виду и шла теперь наугад, то и дело спотыкаясь о торчащие корни вереска. А раз она наткнулась на гадюку, такую же бурую, как корни; та зашипела, но не тронула девочку. В сердце Пальмы стал закрадываться страх: а что, если она так и будет идти час за часом, день за днём, может быть, целый месяц и не найдёт разрушенной крепости?
Но если она не отыщет отца, он может прийти в Галларату сегодня же ночью и попадёт в руки полиции!
Холодный пот выступил на её нежном личике. Она стиснула зубы, чтобы не закричать. Хотя Пальма была ещё совсем ребёнком, она понимала, что не должна терять самообладание.
По солнцу она могла определить, что было уже за полдень. Значит, она бродит по степи много часов. Бедная мама там, дома, наверно, плачет, молится и считает минуты!
«Я не была ласкова с ней! Я не была ласкова! Я всегда думала только о папе!» - с раскаянием говорила себе Пальма.
Она вспомнила свою кроватку, старый зелёный сад меж каменных стен, серую кошку, большие розы в голубой старинной вазе - все те привычные вещи, которых она, может быть, никогда больше не увидит.
«Если бы только я спасла его, -думала девочка. - Если бы я спасла отца, я не боялась бы умереть».
Мысль, что он может этой ночью прийти домой, если никто его не предупредит, как острый нож врезалась ей в сердце. Какая она дурочка! Как могла она думать, что найдёт дорогу в Бругьере?.. Но кто пошёл бы вместо неё?
Должно быть, уже три часа. Она не знала точно, но так ей казалось. Значит, прошло десять часов с тех пор, как она ушла из дому. Её охватило чувство беспомощности и одиночества.
Пальма очень устала. Она свалилась на землю, как охромевший ягнёнок, и уснула в вереске, слишком измученная, чтобы испытывать страх или беспокойство. Она спала крепким, безмятежным сном. Переплетённые стебельки растений заслоняли её от солнца. Свои тяжёлые, грубые башмаки и пёстрый передник она сняла. Холщовое домотканое платье светлой точкой выделялось в тени, отбрасываемой цветущим вереском. Оно привлекло к себе зоркий взгляд верхового карабинера, с трудом пробиравшегося сквозь заросли. Он и двое других отправились из казарм в Касинале на поиски Лелио Долабеллы.
Стражник подъехал к тому месту, где спала Пальма, прижавшись щекой к песку, выставив босые ноги на солнце. Он увидел флягу с вином и подумал: «Девочку послали отнести еду и передать какое-нибудь известие».
Стражник сошёл с лошади и остановился возле Пальмы.
Он был уроженец Галлараты и узнал дочку беглеца. Он потряс её за плечо:
- А ну-ка, пташечка, вставай!
Внезапно разбуженная после крепкого, благодатного сна.
Пальма не сразу поняла, где она и кто с ней разговаривает.
Солнце слепило глаза, в ушах у неё гудело. Солдат не оченьто ласково поставил её на ноги.