Солнце село, и в степняцкий хутор пришла прохлада. На небрежно расстеленной кушетке лежал путник. Лоб его покрывала повязка. Он очнулся несколько минут назад и теперь с удивлением осознавал себя живым. Ломота во всем теле и жажда нисколько не огорчали его, но лишь добавляли уверенности в ощущение бытия.
– Очнулся, – над ним склонился казак в войлочной шапке и приказал кому-то: – Сходи за ротмистром. Он хотел допросить гостя. Авось чего нового скажет.
Дверь захлопнулась, и путник потерял сознание.
– Эй, поднимайся. К тебе ротмистр пришел. Еще выспишься. Вставай!
В комнате горели свечи. За низким овальным столом на ковре сидели двое. Первый был широкоплечий есаул с круглым скуластым лицом и лихо закрученным чубом. По правую руку от него, потягивая чай из пиалы, расположилась фигура необыкновенная. На богатырского размаха плечах высилась аристократическая голова с мощным подбородком, бодрыми смеющимися глазами и беспорядочной копной русых волос.
– Буди его. Потом выспится, – богатырь оказался обладателем приятного баритона. – Эй, друг, вставай. Говорить надо.
Путник, превозмогая боль, встал с кушетки и отдал честь.
– Свои?! – по-видимому, он сам испугался своего голоса и отказался от мысли говорить еще что-то.
– Садись. В ногах правды нет. Микола, дай ему молока.
Есаул усадил путника на ковер и подал ему чашку с желтым, дымящимся и пахнувшим травой молоком. Путник сделал несколько глотков, вытер губы, оглядел комнату и заговорил:
– Я поручик Глебов. Бежал от большевиков. Иду от Александровска…
– Александровска?! – есаул окинул гостя недоверчивым взглядом. – Это невозможно!
– Сколько ж ты идешь? – вмешался богатырского сложения ротмистр.
– Сколько помню, пять дней. Вчера был шестой. Я набрел на большевистский курень, стал обходить его и сбился с пути.
– То есть семь?
– Выходит, да.
– Что ж, рассказывай, что ты делал в Александровске, как попал к большевикам и зачем идешь на юг, а не в Сибирь. Ты не обессудь – время лихое. Если не объяснишь, расстреляем как большевистского шпиона.
– Все объясню. Но для начала хотел бы знать, кого имею честь благодарить за спасенную жизнь.
– Дельный малый! – богатырь улыбнулся. – Я ротмистр Александр Минин, командир казачьего разъезда Кубанского корпуса генерала Улагая. Документ предъявить?
– Не нужно. Я должен говорить с вами наедине, – серьезно ответил поручик.
– Выйдите, – приказал Минин.
Есаул и казак вышли.
– Что же привело вас в Александровск?
– Наш отряд вышел из Новочеркасска в конце марта. В нем было пять офицеров и генерал Гришин-Алмазов. Мы шли с корреспонденцией в Омск. Петровска мы достигли с первой оттепелью, но долго не было подходящего судна до Гурьева. Наконец в середине апреля нам удалось подрядить шхуну, но пришлось еще ждать английский миноносец охраны. В последних числах месяца мы отплыли. К вечеру второго дня на горизонте показался берег, и миноносец ушел. Я спустился в каюту генерала…
Алмазов сидел на пуфе и читал. Поручик Глебов доложил:
– Господин генерал, на горизонте берег. Англичане ушли.
– Прекрасно. Вечер отдыха, и завтра же отправимся.
– Есть одна сложность. Капитан утверждает, что это не Гурьев, а форт Александровск. Причину же нашего местонахождения здесь он отказывается объяснять.
Генерал исподлобья взглянул на Глебова, отложил бумагу на стол и двинулся к лестнице.
– Пойдем разберемся. Это неожиданная новость.
Капитан шхуны был престранный тип. Он был высок, худ и ехиден. Его желтое лицо издалека могло показаться благородным и одухотворенным, но вблизи собеседника поражали странные, неестественные гримасы, которые выступали на плотно обтянутых тонкой кожей скулах.
– Капитан, в чем дело? Мне доложили, что мы на подходе к Александровску, хотя договаривались относительно Гурьева.
– У нас поломка в машинном отделе, – гнусаво и обидчиво ответил капитан. – Нам нужно зайти в порт.
– И как много времени понадобится для ремонта?
– Должно, два дня, хотя, может, и три.
– Никанор Иванович, – генерал доверительно положил руку на жилистое плечо капитана, – нельзя ли как-нибудь обойтись? Быть может, мы дотянем до Гурьева? Власть в Александровске часто меняется, и неизвестно, кто там сейчас. Если красные, то дело закончится катастрофой, и не только для нас, но для всей команды. Вы должны это ясно осознавать.