— Не пойду. Он меня убьет.
— Что ты мелешь! Поди сюда, слышишь, что тебе говорят? Скорее!
— Не хочу! — со слезами на глазах закричал Иоська. — Все равно я уже рассказал… Про стог и про хлеб… Все, все…
— Ой, что он наделал! — Доба схватилась за голову. — Ой, он нас погубил, зарезал!.. Разбойник! — взвизгнула она, бросаясь к Иоське. — К родному отцу у него жалости нет! Изверг!
— И пускай! — отчаянно кричал Иоська. — И пускай! Не надо мне такого отца!
Калмен Зогот похлопал мальчика по плечу.
— Ну-ну! Он толковый паренек. Тогда, в грозу, он нам подводу с хлебом спас. Молодец, не в отца пошел.
— Что вам дался его отец? За вас же маялся, ночей не спал, а вы…
— Не кричите, — остановил ее Хома, — кричать нечего. Давайте пойдем посмотрим. — Он поискал вокруг глазами. — Додя, дедушка Рахмиэл! Пойдете понятыми?
Додя Бурлак и старый Рахмиэл переглянулись и нерешительно двинулись вслед за Хомой и Добой, которая изо всех сил старалась их опередить. Иоська растерянно смотрел ей вслед, точно лишь сейчас понял, что тут произошло. Вдруг он с горьким плачем повалился на снег,
— Иоська, Иоська, не надо! — Элька опустилась рядом, обняла его. — Я на твоем месте точно так же поступила бы. Никто, никто тебя не обидит… Идем ко мне, хочешь?
— Хочу! — всхлипнул мальчик.
— Ну вот, ну и пошли… — Она помогла ему подняться и повела его к себе на квартиру.
Синяков еще на околице хутора узнал, что у Юдла в конюшне и во дворе нашли много спрятанного хлеба и что его отвели в правление.
В первую минуту у Синякова мелькнула мысль повернуть назад. Кто знает, что там Юдл успел наговорить… Но, сообразив, что его все равно уже видели, он решительно направил сани к колхозному двору.
Там было полно людей. Все приветливо здоровались со старшим агрономом, и Синяков сразу почувствовал себя увереннее: Юдл, значит, пока молчит. Подробно разузнав обо всем и наскоро обдумав, как держаться, он твердым, размашистым шагом пошел в правление.
Уже больше часу Элька, Хома Траскун, Хонця и 'Калмен Зогот сидели с Юдлом, допытывались у него, откуда он взял пшеницу. Тот кипятился, проклинал все на свете и кричал одно — он ничего не знает. Не дожить ему, пока сын его вырастет, если он хоть догадывается, что это за пшеница и как она попала к нему. Он и дома-то никогда не бывал, вечно был заморочен колхозными делами, двор у него беспризорный, конюшня открыта. Мало ли кто мог туда залезть и спрятать зерно…
— От кого-кого, товарищ Руднер, а от вас я такого не ждал. Кто-кто, но чтоб вы на меня подумали! Лучше бы мне не дожить, лучше бы трактор меня переехал! — взмокший от пота, без умолку говорил Юдл. — Стоило мне стараться, последние силы отдавать колхозу… Уж кому-кому, но мне не верить?! А что, если б нашли хлеб там, где вы живете? Или у Хонци? Тогда что? Да я бы первому, кто хоть заикнулся бы про вас, плюнул в поганую рожу, ногами бы затоптал! А вы поклепу поверили… Честного человека всякая сволочь рада угробить! А вас, товарищ Руднер, разве не оговаривали? А Хонцю? Мало крови ему это стоило? Все одна шайка-лейка. Не любят меня за то, что я правду в глаза говорю, что колхоз для меня святее святого. Не любят люди правды — правда глаза колет. И мешки нарочно подбросили, чтобы меня очернить. Но я молчать не буду. Я не позволю… Я колхозник… Советская власть…
Юдл осекся, слова застряли у него в горле. В дверях стоял Синяков.
— Хорошие тут у вас дела! — громко произнес агроном.
Не моргнув глазом, он поздоровался с Элькой, кивнул остальным, затем подошел к Юдлу.
— Ах ты пес! — выдохнул он ему прямо в лицо. — Опустил бы хоть свою собачью морду… Не стыдишься смотреть людям в глаза? Ах ты гад! — Синяков сжал кулаки. — Мы тебе доверяли, а ты… Воровать! Прятать хлеб, добытый трудом честных колхозников! Молчи, паразит! — загремел он, хотя тот, оглушенный, лишь как безумный таращил глаза. — Помните, товарищ Руднер, мы как-то с вами говорили об этой твари? Вы оказались правы. Но кто бы подумал, что среди нас могут быть такие сволочи! Зарыть хлеб…
— Я думаю, не только хлеб на его совести, — отозвался Хонця.
— Правильно, вы совершенно правы, — поспешно подхватил Синяков. — Я тоже в этом уверен. А он что? Молчит? Ну, еще бы, здесь он будет молчать! — Агроном пронзительно глянул на Юдла. — Надо свезти его в район, там у него развяжется язык…
Отвезти Юдла взялся сам Синяков. Все равно он едет в Гуляйполе, так уж заодно… Хонця тоже хотел поехать, но в последнюю минуту явились гости из Ковалевска, поэтому решили, что, кроме агронома, Юдла будет сопровождать Хома Траскун.