… В степи было темно, хоть глаз выколи. Он отпустил вожжи и лошади сами нащупывали копытами дорогу.
И вот когда они понеслись с горы, он услышал невдалеке крик, который тут же прервался.
Лошади неслись рысью. Но внизу, в Ковалевской балке, они вдруг стали, как будто их кто схватил за узду.
«Хотят отобрать лошадей», — промелькнула у Шефтла мысль. Он спрыгнул с телеги.
У обочины дороги, уткнувшись лицом в землю, лежала Элька.
Шефтл заметался вокруг нее, еще не совсем понимая, что произошло. Он приподнял девушку и вдруг почувствовал, как по руке потекла горячая кровь.
— Элька! Элька! Что случилось? — растерянно спрашивал Шефтл.
Потом взял ее на руки и осторожно уложил на телеге.
— Элька… Ну, скажи хоть слово… Что с тобой? Элька приоткрыла глаза и, еле шевеля губами, прошептала:
— Шефтл…
Она, видно, хотела еще что-то сказать, но не смогла и снова закрыла глаза.
Дождь не переставал. Шефтл сбросил с себя бурку, снял пиджак, хорошенько укутал Эльку и погнал лошадей прямо в Святодуховку, в больницу. Может быть, еще удастся ее спасти. Каждую минуту он наклонялся к ней, прикасался рукой к ее горячему лбу и безжалостно гнал лошадей.
В больницу его не пустили. Но он не уходил. Долго еще стоял под окнами. Потом вышла к нему сестра в белом халате и развела руками: ничего, мол, пока не известно.
А назавтра вечером Эльки в больнице уже не было. На рассвете отправили в город.
Больше он ее не видел.
Только месяца два-три назад Шефтл случайно слышал разговор секретаря райкома с колхозниками. Элька уже совсем здорова, рассказывал он. Шефтлу хотелось расспросить о ней у Иващенко, но он не решился.
Где-то она теперь? Неужели даже и не вспоминает о нем? Но хутор она ведь не могла забыть! Если бы Шефтл знал, где она, он бы ей послал подарок — топленое масло, сырки или же гусиное сало… Ему доставило бы большую радость, если бы Элька поела чего-нибудь из его хозяйства. Тогда она бы, может быть, вспомнила о нем. Эх, ему бы только посмотреть на нее. В самом ли деле она такая, какой осталась у него в памяти?..
Лошади переплыли ставок, вышли на противоположный берег, а Шефтл все еще лежал, вытянувшись, на пригорке. Да, за этот год многое изменилось. И он сам уже не тот Шефтл. Что-то в нем покачнулось. Он теперь уже и не знает, как жить на свете…
Шефтл наконец вспомнил о своих лошадях и вскочил. Буланых не было. Он пробежал несколько шагов и увидел на противоположном берегу Зелду. Она гнала его лошадей из степи сюда, к плотине.
— Шефтл! Шефтл! Твои лошади…
Шефтл, размахивая путами, пустился к плотине.
— Потише, Зелда! — кричал он. — Потише, смотри, не всполоши их!
Зелда что-то крикнула в ответ и рассмеялась. Но он не расслышал. Девушка ловко схватила лошадей под уздцы.
— Кось-кось-кось! — позвал он буланых. — Где ты их увидела, а, Зелда? Ох, и испугался же я! Но-о, айда, айда! — Он пошлепывал лошадей по мордам. — Куда залезли, черти?
Зелда шла рядом, робко смотрела на Шефтла, ждала, что он еще хоть что-нибудь ей скажет. Но он даже ни разу не взглянул на нее.
— Как это ты их недоглядел? — спросила она.
— Кто знает… Эх вы, милые мои! — Он радостно похлопывал лошадей по спинам. Ему все еще не верилось, что его буланые с ним.