Высшая художественная школа в Баку была организована год назад на базе Высших художественных мастерских и имела классы — натюрмортный, головной, фигурный и натурный. Чего Степан опасался, уезжая сюда, так это столкнуться и здесь с реформаторами футуристического толка, которые так много крови попортили ему в Екатеринбурге. К счастью, в этом отношении тут все было в порядке. Он тогда еще не знал, что на этих «передовых реформаторов» уже полным ходом шло наступление как сверху, так и снизу, а их идейные вдохновители понемногу улепетывали за рубеж.
Школой и ее преподавателями Степан остался доволен. Правда, его немного разочаровало то, что еще ничего не было сделано в отношении скульптурной мастерской и квартиры. Но инспектор Главпрофобра Муса Халило показал ему во дворе политехнического института довольно большое помещение, предназначенное под мастерскую.
— Мы не могли ее оборудовать, не знали, что для этого надо, — оправдывался Муса. — Теперь подскажете, и мигом все будет готово...
Степан отправился в Батуми за Еленой и своим имуществом, и в октябре они переехали в Баку окончательно. Квартиры пока все еще не было, жить пришлось в гостинице «Старая Европа».
Первоначально скульптурный класс состоял из одиннадцати учеников, в дальнейшем число их увеличилось до тринадцати. Степан главным образом занимался с ними рисунком, так как мастерская все еще не была готова. В одно из посещений директор школы упрекнул Степана в том, что он совсем не уделяет внимания теоретической части обучения. Вспылив, Степан накричал на своего начальника. Самородова это сильно задело, и он предупредил, что если и в дальнейшем Эрьзя будет пренебрегать теорией, его придется отстранить от преподавания.
— Ну и отстраняй, черт с тобой! — еще больше взорвался Степан. — Вы тут наобещали мне всякого, а что я получил? Мастерская до сего времени не оборудована, квартиры нет!..
Позднее, уже у себя в гостинице, Степан понял, что в перепалке с Самородовым был излишне груб. Конечно, директор прав. Но что он, Степан, мог поделать с собой, если не умел преподавать эту самую теорию? Елена украдкой улыбнулась, вспомнив, как он несколько раз пытался рассказать классу об известных скульпторах эпохи возрождения, но сбивался уже на второй фразе и расстерянно умолкал. Он был такой беспомощный, что на него жалко было смотреть.
— Ты извинись завтра перед Евгением Степановичем, — посоветовала Елена.
— А что это даст? Я все равно не в силах справиться с теорией.
— Вот и признайся ему во всем чистосердечно. Он может быть, найдет какой-нибудь выход.
Степан так и сделал. Но, извинившись за вчерашнее, он разругался с директором снова, когда тот сообщил ему, что в его мастерской не будет установлен компрессор — за неимением такового.
— Как же я буду долбить камень без компрессора? — возмутился он, побагровев от такой неожиданной новости.
— Пока придется руками.
— Нет уж, руками сами долбите, а мне подавайте компрессор!..
Отношения между ними были окончательно испорчены. И когда скульптурная мастерская, наконец, после нового года приняла в свои вновь побеленные стены группу учащихся, Степан начал волокитную и ничем не оправданную тяжбу, пытаясь отделить ее от художественной школы. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы Степан не отказался от своей же идеи сам. Скорее всего его бы не поддержали.
Возвращаясь из очередной инстанции, куда ходил с жалобой, он вдруг обратил внимание на траурные флаги, вывешенные на общественных зданиях города:
— Что случилось? Зачем эти флаги? — спросил он, остановив прохожего.
Тот с удивлением уставился на него.
— Как? Вы не знаете, гражданин, что случилось? Умер Ленин!..
Степан лишь сейчас понял, почему так неохотно его приняли сегодня в Профобре, а затем выпроводили, даже не выслушав до конца. Он постоял немного посреди улицы и, оглушенный услышанной вестью, медленно побрел дальше.
Ученики в мастерской не работали, по их виду Степан догадался, что они уже обо всем знают. Он молча кивнул им головой и прошел за перегородку, где они с Еленой жили. Она сидела, придвинув табурет к железной печке, держа на коленях пушистого кота.
— Ты слышала? — тихо спросил скульптор.
Вместо ответа она сказала:
— Странно мы с тобой живем, Степан: обо всем, что творится на свете, узнаем последними.
— Суета заела. Никчемная суета, которой я занимался все это время.
Степан махнул рукой и вернулся к ученикам.