На карте Фра-Мауро[2] от тысяча четыреста пятьдесят девятого года также обозначено это место, названное «Sepultura imperial» («Императорские захоронения»).
Знание того, что на речке Ахтуба располагалась «империя» Золотой Орды и некоторых локаций золотоордынских городков и столиц, а так же то, что курганы до Петра Первого не были вскрыты, позволили мне значительно пополнить свою семейную казну и казну Алексея Михайловича.
Конечно же, вскрывали бывшие дворцы, ставшие акрополями, мы вчетвером с Тимофеем, Иваном и Фролом. Да и не знал никто, что это захоронения. Дворец и дворец… Подумаешь! Мы и не раскапывали дворцы полностью.
Начинали копать сверху кургана, натыкались на потолок, разбирали его, проникали в помещения дворца, выносили сокровища. И всё.
Богатые находки скрыть было не возможно, и мы их не скрывали, так как буквально всё найденное отправлялось в Москву. Всё, что можно было перевезти. В Кремле, конечно, знали, что это за вещи. Я подробно описывал помещения и где, что лежало, и зарисовывал. Двадцать пять альбомов я вёз теперь в Москву. Рядом с саркофагом лежали основные сокровища. Сами саркофаги мы не трогали.
Царская казна за десять лет раскопок ломилась от Золотоордынских артефактов. Только оббитых золотом и усыпанных драгоценными каменьями тронов мы привезли царю три штуки. Хе-хе… Встречались и монетные клады, которые я тоже полностью передавал в государеву казну, правда, получая взамен тридцать процентов рублями. В кладах попадались так называемые «ярмаки» — серебряные монеты времен хана Менгу-Тимура[3], «данги» — хана Узбека[4] и хана Джанибека[5], и многих других ханов Орды.
Совсем не разбираясь в нумизматике, я отправлял откопанные деньги на счет и на вес, а мне присылали список с «раскладом» сколько каких денег переслано, какого веса, «сдачу» в тридцать процентов и благодарственную грамоту от царя Алексея Михайловича. В Московской казне нумизматику и цену деньгам «знали» хорошо.
Безжалостно «грабя» курганы, я ужасался, сколько золота утекло из России по дипломатическим каналам во времена Петра Великого. Сейчас древние скифско-сарматские украшения оседали в закромах русского царя. Только с парой отлично изготовленных коней я пока не знал, что делать. Отдать царю? Не знаю, не знаю…
Не будучи святым и имея перед собой вполне пристойные цели, некоторые украшения, да простят меня будущие археологи, я скрепя, сердцем отдавал на переплавку, которую мы наладили в Красном Яре. У меня получилось переработать добытую на Яике соль в чистейший боракс, что оказалось очень даже не просто. В ходе процесса переработки соли мне стало понятно, что, когда я сам намеревался переплавить золотые самородки, у меня бы ничего толкового не получилось. Ну, или промаялся бы я с переплавкой пару месяцев и пожёг бы золото впустую.
Сейчас на меня работал младший сын Дербентского ювелира, который не только переплавлял «малоценные» золотые украшения, но и чеканил нужную мне монету. Причём, те механические новшества, что ввёл у себя я, понравились Дербентскому ювелиру, который с удовольствием посетил мою «столицу» на Ахтубе примерно летпять назад и помог наладить выпуск ювелирной продукции, прислав двух отличных специалистов.
Погрузив на корабли «подарки» царю, я отплыл из Красного Яра вверх по реке третьего сентября тысяча шестьсот шестьдесят шестого года. Отплыл с ощущением тревоги и с беспокойством в сердце. Хоть и шло со мной войско на двадцати больших двухмачтовых «стругах», но на душе скребли кошки. Всё-таки с собой пришлось взять самых верных, ибо времена наставали смутные. А Тимофей с братьями остались в Кабарде…
Вернее не в Кабарде, а в Северной Кумыкии, что располагалась на Кумыкской равнине между реками Терек и Сулак. Нам наконец-то удалось договориться с Сыном Гирея Первого, правившего частью Засулакской Кумыкии, а именно Эндиреевским княжеством, отделившимся от Шемхальства. Между Сулаком и Тереком находились ещё два самостоятельных княжества Аксайское и Костекское. Они располагались ближе к Тереку и постоянно враждовали с Эндиреевским. Этим мы и воспользовались, убедив Сурхая Третьего шамхала Тарковского в том, что наша крепость успокоит соседей.
Более десяти лет царской дипломатии и вооружённого подавления восстаний многочисленных княжеских отпрысков потребовалось, чтобы «убедить» местных князей, что русские войска несут на земли Кабарды мир. В последнее время на берега Кубани и на других реках были поставлены крепкие городки, которые наполнились казаками и русскими крестьянами-землепашцами. Ибо за двадцать лет распрей и погромов земли предкавказских равнин оскудели. А свято место, как известно, пусто не бывает. Не я ссорил между собой Темрюкских и Шамхальских княжат. Хватало и без меня интересантов: турки и иранцы спорили между собой за территориальное влияние, а взяли сии земли под контроль мы. Наш «семейный подряд».