— Это то, что я начинал делать?
— Ага! По твоим эскизам и с твоим немцем Германом строили. Он сказал, что у тебя на Ахтубе только так и берёте воду из реки.
— Да! Только через очистные сооружения. Мало ли кто что вверху в воду вбросил? Так и на Кавказе речную воду чистим. Иначе никак.
— А мы, по твоему совету не стали чистить берега от рогоза и тростника, рассадили кувшинки, завезли ряску. И рыбы стало больше и вода, на удивление чище и вкуснее. И животом людишки меньше маются ежели из того пруда воду пьют. Но я так и не понимаю, почему так случается.
— Это трудно понять Иван Фёдорович. Про природу много знать надо. Не ломай голову. Государь как? Не хворает?
Они уже разделись и прошли в парильную комнату с двумя каменками — печами собранными из кирпича и круглого камня вместо чугунной плиты сверху. Таким же камнем была выложена «жаровня» — углубление в виде духового шкафа из которой, словно из пушки, вырвался горизонтальный столб пара, когда банщик, увидев нас, плеснул туда ковш воды.
— Охренеть! — не сдержал своего восхищения я.
Жаровня была обращена в сторону стены и пар, ударившись в неё, разлетелся по парилке.
— Государь не хворает, но зело умаялся в распре с Никоном. Тот не уймётся никак. Измучил всех. Уж сложил бы с себя клобук патриарший, да и отошёл в какой-нибудь монастырь.
— Так он и так в монастыре.
— Ха! В монастыре! В монастыре, который назвал Новым Иерусалимом и вкруг всё переименовал как в святых местах.
— Э-э-э… Так, вроде бы Алексей Михайлович не против был… Земли отписал монастырю, чтобы храм «вознесения» строить, мастеров.
— Э-э-х! Когда то было? Как Паисий Лигарид прибыл в Москву, так и сменил государь волю свою.
— Да, н-е-е-т, — покрутил головой я. — Ты же помнишь, что ещё до того Никон повздорил с государем и уехал строить монастырь. Как раз я тебе Измайлово передавал и государь тут ругался на Никона. Винил его в корыстолюбии и гордыне. Помнишь?
— Помню, как не помнить? С тех пор столько всего было… Хорошо тебе там на Волге! Степи, раздолье, вино!
— Калмыки, — добавил я, улыбаясь.
— Говорят, у тебя там войско огромное? — спросил Пушкин.
— Большое, — согласился я, — но и граница в тысячу вёрст.
— Как, — тысячу вёрст? — удивился Пушкин.
— От устья и до Казани держим калмыков. По всей левой стороне Волги городки поставили и казаков расселили. А по некоторым её рекам-притокам и далее, аж до Урал Камня. На Яике казаков уже более пяти тысяч.
Я беззастенчиво врал. Были, конечно, и на Яике наши казачьи поселения, но не пять тысяч человек, а от силы тысяча. А вот по самой Волге, и по её притокам — да, казаков расселилось много. А так же много расселилось голландцев. Особенно — по речке Самаре. Причём, многие из них записались в моё личное войско и жили на речке Самаре, собирая и создавая из казаков войска рейтерского строя.
Много денег мы с Тимофеем и братьями тратили на создание «своей» империи. Причём, не знаю, пригодиться ли нам такая армия в грядущей гражданской войне, но уже сейчас
Ведь, что такое казак? Или, вернее, кто такой казак? Казак, это — в первую и основную очередь воин. Почему казакам запрещали заниматься землепашеством? А именно потому, чтобы они не отвлекались от воинского дела и от собственно говоря, службы, которую исполняли за государев «корм».
Причина неудачи восстания «Того Степана Разина» была в том, что в его войсках почти совсем не было профессиональных военных, то есть — казаков. Казаки были в войске Васьки Уса, но они сразу после взятия Астрахани, там и обосновались, посчитав жизнь удавшейся.
А Разинское войско представляло собой сборную солянку: которая так и не превратилась в «съедобное варево». Войско, которое при своей многочисленности не смогло противостоять государевым рейтарским полкам. А вот мои полки готовы противостоять каким угодно войсковым соединениям. Только я ещё не определился, на чьей стороне выступать и с кем сражаться. То ли с царскими войсками, то ли за царские войска. Да-а-а… Дела-а-а… А если против царских войск, то за какую идею? За чьё светлое будущее?
Очень мне не хотелось воевать с Кремлём и ослаблять мощь царской власти, чтобы на Россию снова напали её враги, или воспользовались слабостью её «друзья», как-то: британцы с голландцами и другие немцы, которые спят и видят, как бы что урвать.
Васька Ус — единственный отпрыск дворянского рода среди сподвижников «Того Степана Разина». Его отец, один из немногих казаков Хопра — выходец из дворянской фамилии, принимал активное участие в становлении казачьих станиц и самого «Войска Донского». Многие представители этой фамилии служили царю воеводами, и я рассчитывал на Василия Уса в своей шахматной партии, как на «сильную линию», но Васька, паразит, играл, похоже, либо другими фигурами, либо свою партию, либо партию своих родичей. А я не просчитал их «семейный» и корпоративный интерес.