Вещи были царскими. Как такие надевать-то? Каменья осыпали всё. Все свободные и не трущиеся места. Попона была обшита галунами из настоящей золотой нити. В вещах имелся полный шахский наряд, просто усыпанный драгоценностями. И весил он килограмм двадцать. В сундуке лежал меч с богатейшими ножнами.
Сердце моё обмерло, но вида я не подал и продолжал дышать ровно.
— Вы, князь, спокойны, — с удивлением мотнул головой воевода. — Я… Я не могу смотреть на это чудо с холодным сердцем. Именно потому я жажду избавится от него. Таким может владеть только государь.
— Вот и подарите.
— Я готовил для одного, а придётся дарить другому. Это как-то, э-э-э, не правильно, вам не кажется?
— В казне много такого лежит.
— Вы ходили в царскую казну⁈ — удивился Оболенский. — Хотелось бы мне хоть одним глазком заглянуть туда.
— Вы бы ничего не увидели, — улыбнулся я. — Всё лежит в сундуках.
— И это чудо тоже ляжет в сундук, — задумчиво проговорил воевода и посмотрел на меня. — А вы, князь, какому государю хотите подарить? Не Алексею Михайловичу, часом?
— Я и персидский подданный тоже…
— Неужели, шаху Аббасу Второму. Ха-ха! Вот он удивится, если узнает свои подарки!
— Думаю, шах даже и не знает, что намеревались подарить султану. Скорее всего, он сказал: 'Возьмите моё самое дорогое платье, саблю и седло и отправьте султану. Думаете, шах помнит все свои драгоценности? Как и наш государь, кстати.
— Наверное-наверное… Так, возьмёте?
— Боюсь, у меня, и вправду, не хватит на это денег. Если только сейчас вы возьмёте часть, а потом мы рассчитаемся. Готов написать закладную. Хотя… Что это я? Сколько стоит?
— Э-э-э… Если за пятнадцать тысяч и сразу?
— Кхе-кхе… Кто же в поход такую сумму берёт. Если бы я шёл нанимать армию тысяч в десять сабель, тогда — да. У меня с собой только тысяча рублей золотыми английскими фунтами. Э-э-э… Шестьсот пятьдесят фунтов.
— Э-э-э… Прилично, но явно не достаточно. Но и верно! Кто же в поход берёт деньги? Их в походе добывают.
— У меня войско. Моё, прошу заметить, войско. Его надо содержать. Это, по сути, -войсковая казна.
— Вся? — заинтересованно спросил Оболенский.
— Не вся, — усмехнулся я.
— Хорошо живёте, князь. И вам государь позволил вывезти столько золота?
— Нет. Вы же знаете про запрет. Это золото моей семьи, оно было здесь в Персии.
— Хорошо, когда где-то есть семейное золото, которым можно воспользоваться в нужный момент. То есть, если я правильно понял, можно рассчитывать на наш расчёт здесь? Когда я ещё попаду в Московию? А за такие деньги можно купить много чего попроще. Или на Отечестве землицы…
— Конечно можно, — подтвердил я его «догадку». — Тут и рассчитаемся. Думаю, к концу года — точно.
— А пока можно и тысячу взять. На остаток я напишу закладную.
Я прикинул. Шестьсот пятьдесят фунтов, это — десять килограммов золота. С пятидесяти килограммов самородков должно получиться сорок пять килограммов. Херня! И тут меня словно током ударило.
— Э-э-э, князь, а не возьмёте ли вы золотыми самородками. Фунтов у меня осталось не так уж и много, а вот золото есть.
— Персидское золото — хорошее золото, — проговорил, приподняв правую и нахмурив левую брови. — Но, что я буду с ним делать?
— Как это что? Переплавите, хотя бы и в Дербенте. Мои казаки и я сопроводим вас и поохраняем. Чтобы ваши стрельцы ни о чём не догадались. Золото при переплавке теряет десять процентов. Я отсыплю его на сорок процентов больше. А ювелир вам, к тому же, подтвердит чистоту самородков, сам отольет слитки, а может и отчеканить монету.
Меня почти трясло от предвкушения победы. Зачем мне возиться с этой недоделанной бурой, которую казаки насобирали на солёном озере Индер, что находится в пяти километрах от Яика. Это крупнейшее месторождение боратов[1], то есть солей «Бора». Воды озера содержат соли высокого качества с содержанием калия, брома и бора. Добывают и пищевую соль. Сочетание бора с простой солью и даёт, при некоторых манипуляциях нужную мне для расплава золота «буру». Но ведь эти манипуляции ещё надо сделать. А начнёшь делать, — что-то заподозрят казаки. Мне для этого нужна кузня. А что может в кузне делать парень, не стуча молотком. Правильно — колдовать. Или что-то плавить…
— Короче, — сам себе сказал я, а внешне мило улыбнулся.
— Вы очень странный молодой человек. Приезжаете из Москвы с грамотой от царя и царскими полномочиями. Привозите такую парсуну государя, каких мне ещё видеть не доводилось, а, поверьте, приходилось видеть всякие. И я знаю, что эту парсуну написали вы. Вы — наследник шахского трона! И вы сорите золотом. С вами интересно и выгодно иметь дело! И, хотел спросить, вы, часом не планируете стать шахом? Если да, то не возьмёте ли вы меня в воеводы?