Честно говоря у меня категорически не хватало командиров и я очень нуждался в потомственных военных. Он был мои первым высокородным служащим и я гордился таким «приобретением». Поэтому сейчас взял его на очень значимую в его жизни церемонию. По глазам Михаила я понял, что он полон восторга и осознания значимости момента. А мне он был нужен, чтобы меня сразу не зарубили, потому, что все черкасские князья имели право носить родовое оружие — кинжалы.
В царской опочивальне от народа было не протолкнуться. Рында обозначил наше прибытие, назвав наши имена. Патриарх Иосаф зачем-то воскликнул: «Алилуя!» и замолк. Образовалась почти абсолютная тишина, прерываемая коллективным сопением, и шуршанием одежд.
— Что хочу сказать, вам, думные бояре и великие государевы люди. Следующего удара я могу и не пережить, а потому хочу, чтобы вы все принесли клятву верности моему сыну Алёшеньке.
Алёшенька стоял находился тут же рядом с постелью отца почему-то стоя на коленях и то и дело крестился, шепча одними губами какую-то молитву. Его колени упирались в вышитую орлами подушку, на которую обычно становился коленями царь.
Обведя всех присутствующих суровым взглядом, царь высмотрел Милославского и тот шагнул к внуку и, тоже упав на колени, поцеловал ему руку.
— Зачем Алексею на коленях стоять? — подумал я.
— Ты, — сказал царь ткнув в кого-то пальцем правой руки.
Афанасий Ордин-Нащокин вышел и повторил процедуру. Следом принесли клятву верности Хитрово Богдан Матвеевич, Юрий Алексеевич Долгоруков и все остальные дворяне и бояре, находившиеся в комнате. Когда Матвеев шагнул вперёд и проделал процедуру дачи клятвы, поцеловал крест в руках царевича Алексея, я понял, что пришла моя очередь и снова тронул край черкески, за которым сразу имелся злосчастный карман, притягивающий мою руку. Царь увидел моё движение и сощурился.
— Теперь ты, Ффефан!
Он ткнул в мою сторону пальцем и мне показалось, что острый, отчего-то вдруг пожелтевший, ноготь царя проткнёт черкеску и проткнёт мои документы. Я шагнул вперёд и вытащил пакет из-за пазухи. Глаза Алексея Михайловича округлились, он задёргался, оторвал спину от подушки и снова упал на неё, но уже без дыхания. Почему-то сразу было понятно, что он умер.
[1] В. О. Ключевский об Артамоне Матвееве.
Глава 25
— Вот беда-то, — сказал кто-то. — Ближнюю думу-то привёл к крёстному целованию, а остальную?
— Преставился государь, что ли? — вопросил другой голос, откуда-то из дальнего угла небольшой, в общем-то, комнаты.
— Лекаря зовите! — крикнул кто-то третий.
— Да, какой тут лекарь? — тихо проговорил Матвеев, однако крикнул. — Лекаря!
Быстро вошёл Гаден и, оттолкнув меня плечом, протиснулся к постели, взял руку, потрогал у тела пульс, потом прикоснулся к чужой шее, вдохнул-выдохнул и по-лютерански, слева на право, перекрестился.
— Преставился государь, — доложил он.
Алёшка, до этого испуганно смотревший на отца снизу вверх, свернув голову налево, вскочил с колен и кинулся от кровати ко мне, как к ближайшему, стоявшему перед ним, человеку, наверное. Мне пришлось поймать его одной левой рукой. В правой я держал злополучный конверт с документами, который я хотел просто отдать царю. Просто отдать! Алексей, дрожащий телом и ногами, как новорожденный телёнок, приник ко мне и спрятал лицо у меня на груди.
Мы не были с Алексеем близки. Я в последние годы отсутствовал. Но он был очень близок с Дуняшей, фактически ставшей ему второй матерью, так как души в нём не чаяла и нянчилась с детства. А после нашей свадьбы он отчего-то проникся тёплыми чувствами ко мне, вспомнив, наверное, как я играл с ним.
Его тогда, пятилетнего малыша, только-только вывели с женской половины на мужскую. В честь такого дня я подарил ему его первый трёхколёсный педальный велосипед на мягких гутаперчевых покрышках. Алексей и вспомнил этот случай во время нашей с Евдокией свадьбы, рассказав, что тогда почувствовал.
Потом я передавал ему и маленький двухколёсный велосипед без педалей, и «двухколёсное чудо» побольше, на цепной передаче и задними тормозами. Я сам любил кататься на велосипедах, удивляя крестьян и казаков. Правда казаки потом сами катались, становясь в длиннющую очередь. Хе-хе…