Неожиданно для меня Алексей, когда я вчера приехал в Измайлово после полугодового отсутствия, встретил меня одним из первых и тут же кинулся на шею. Потом покраснел, как девушка и испуганно отпрянул от меня, но я снова притянул его и погладил по волосам, а потом крепко пожал ему руку.
Потом, вечером, когда стало ясно, что государь прежним не станет, Алексей спросил:
— Ты поможешь мне править?
Я тогда немного опешил, но вида не подал. Привык уже держать невозмутимое лицо, что бы ни случилось. Покер фэйс, мать его…
— Почему я? — спросил я.
— Я тебе верю, — сказал Алексей. — И отец говорил, что ты — единственный, кому на Руси можно верить, потому что ты ничего не просишь, а сам даёшь. Ты же вон сколько золота в казну принёс. Отец говорил… И города поставил. За свои деньги крестьян перевёз…
— А знаешь, почему я за свои деньги крестьян перевёз? — спросил я.
— Почему?
— Да, потому, что не хочу, чтобы они тут бездарно сгинули, или ущли куда-нибудь в тридевятое царство, три десятое государство. Ты знаешь, что скоро здесь людей на кострах жечь будут? Твоих, между прочим, людей, тех, кто тебе доход приносит. А их жечь и вешать станут за веру в Христа. Католиков и лютеран не будут жечь, четвертовать и вешать, а православных, крестящихся двоеперстно — станут изничтожать, как моль. Церковники — церковников убивать станут. Знаешь о том?
— Нет, — наследник покрутил головой, а я вздохнул. Не собирался я вчера оставаться в Москве.
— Ты поможешь мне править? — спросил ещё раз Алексей. — Отец ведь не сможет, правда?
— Не знаю, — пожал плечами я. — Всё в руках Господа.
— Ты так и не ответил.
Я посмотрел на Алексея.
— У тебя так много помощников. И дед, и Паисий Лигарид, и Семеон Полоцкий[1]…Тебе мало? У деда твоего Милославского столько слуг, они любое дело загубят. Ой, прости Алексей Алексеевич, перепутал. Любое дело заладят.
Алексей, сначала вскинувший в недоумении брови, рассмеялся, было, моей шутке. Но вдруг нахмурился.
— Ты не жалеешь[2] меня? — спросил наследник, нахмурившись.
— Жалею, но не понимаю, чем могу быть тебе полезен? В Посольских делах я ничего не смыслю, в казённых тоже, в оружном, осадном… Да ни в каком деле я не знаток.
— Врёшь. На Волге порядок навёл? На Ахтубе и на Кавказе городки поставил и от воров границы уберёг.
— Ты-то откуда всё знаешь? — удивился я.
— Отец рассказывал. Он мне много про тебя рассказывал. И всегда говорил, что с тобой я не пропаду.
— Вот ведь! — удивился я и проговорил. — Чем смогу, тем помогу. Но лучше меня не возле себя держать, а дать мне свободу действий. Нам теперь Кавказ крепить надо и от турок защищаться. Крымских хан ведь до сих пор считает себя наследником Золотой Орды. Так и требует, чтобы Русь продолжала дань платить! И ведь заплатим, если не порвём турок в клочья и не заберём Константинополь! Вот к чему надо стремиться! Но не торопясь, а постепенно накапливая силы.
Вот и сейчас, в спальне Алексея Михайловича, я услышал от наследника всё те же слова:
— Поможешь мне править?
— Помогу, — шепнул я. — Сейчас, главное не облажаться. Ступай в угол к окну, Алёша. Михаил, клич охрану! Я с наследником останусь.
Алексей шагнул к стене с окном, я вслед за ним, но сделал чуть шире шаг и достиг подоконника чуть раньше. Рядом с окном стоял большой сундук, в котором, я знал, государь хранил документы и ценные, нравившиеся ему самому, подарки. Быстро приоткрыв сундук, я вынул из него кинжал с богато отделанной рукоятью в дорогих ножнах, закрыл и посадил на сундук Алексея.
— Миша, оружие моё передай и всех лишних из палаты вон.
Черкасский выглянул за дверь и скомандовал:
— Все сюда!
В царскую опочивальню быстро втекли десятеро казаков кавказской национальности.
— Уважаемые гости, прошу покинуть помещение! — громким голосом произнёс я. — Илья Данилович, вы же знаете, что нужно делать?
— Мстиславский кивнул.
— Приступайте, а мы тут посторожим.
— Ты про завещание знаешь? — спросил дед наследника.
Я отрицательно покрутил головой.
— Ты в регентском совете при Алё… Алексее Алексеевиче.
— Ещё надо дожить до этого, — буркнул я. — Как бы смута не началась.
Я подозвал Милославского рукой и шепнул.
— Москву я не смогу удержать казаками, но Измайлово мы удержим. Через дней десять мои казаки придут. И эти дни нам бы как-то продержаться.
— Москву жалко, — скривился Милославский. — Спалят ведь!
— Стрельцов не поднимали вчера? — спросил я.
— Да, когда? Кто знал?