— Чего? — спросил я его.
— Ты такой… Э-э-э…
Он нахмурился, подбирая слова.
— Ты такой решительный. Всех ближних выгнал. Не побоялся. Думаю, тыбы мог легко и деда выгнать.
— Милославского? Э-э-э… Что его выгонять? Зачем? Он полезный тебе.
— Так, ты за меня?
— А за кого мне быть?
— Ну… Например, за Ивашку Морозова…
— Зачем? Я его не знаю.
— У тебя в руках войско несметное. Сколько, ты говоришь, из Коломны идёт? И из-под Царицына?
— Из-под Коломны две тысячи, из-под Царицына — десять.
— В Москве стрельцов всего две тысячи. Да по городкам ежели начать собирать, к весне, может, соберём ещё пять. Остальные там, сям, разбросаны по окраинам.
— Ты о чём? К чему ты клонишь, не понимаю?
Я думал сейчас о другом наследнике царского престола и был далёк от этого разговора.
— У тебя здесь через десять дней будут громадные войска. Для чего?
— Как, для чего? Тебя спасать!
— Ой, ли? — спросил он.
Я услышал в его голосе усмешку и резко вынырнул из мыслительного процесса. Он смотрел на меня, грустно улыбаясь.
— Ты ведь не хотел мне целовать крест. Что у тебя за бумаги, которые ты хотел отдать отцу?
Алексей перевёл свой взгляд мне на грудь.
— Что у тебя там? — он ткнул в меня пальцем.
За тканью хрустнул плотный конверт.
— Сердце, — пошутил я. — Душа.
Наследник покрутил головой.
— Там что-то такое, чего сильно испугался отец, и это убило его, — произнёс царевич. — Что там у тебя?
— Золото-бриллианты, — хотел сказать я, но не сказал.
Мне вдруг стало не до шуток.
— Отец говорил мне о каких-то документах… О твоём праве наследования моего, э-э-э, Российского престола.
Алексей вскинул подбородок, направив его прямо в том место, где лежала моя метрика и покаянное письмо князя Лыкова.
[1] Симеон Полоцкий был наставником детей русского царя Алексея Михайловича от Марии Милославской (Фёдора, Ивана и Софьи), а также их единокровного брата Петра от Нарышкиной. Основатель школы при Заиконоспасском монастыре.
[2] Жалеть — любить.
[3] Подспудный — скрытый, тайный.
Глава 26
— Ты их хотел показать отцу? Эти бумаги?
— Я обещал твоему отцу сегодня их показать, — соврал я. — Достал документы утром после разговора с Алексеем Михайловичем из хранилища и принёс, когда Матвеев позвал меня. Думал, по этому поводу позвал. А тут — целование креста… Растерялся…
— Мне покажешь?
— Не сейчас и не здесь же, — сказал я, глядя на царевича укоризненно.
— Да, не здесь. Пошли к тебе. Тут запах, как в конюшне. От них смрад такой…
Алексей не уточнил, от кого смрад, но и так было понятно. Не все бояре отличались чистоплотностью, а одежды носили тёплые и многослойные. Да и знать в последние годы на Москве стала скатываться к европейским понятиям вредности частого мытья.
— Пошли. Только я заберу завещания с собой, — сказал я и посмотрел на наследника.
— Забирай и спрячь у себя. Отец так и хотел, да с утра не успел. Заговорили мы его, наверное.
Я снова открыл сундук, забрал два пакета с надписями: «Завещание Царя и Его Величества Государя Московского и….» и так далее. На одном пакете было написано: «наследнику престола сыну моему 'Алексею», на другом: «сыну моему Ивашке Морозову».
— Охренеть! — не выдержал я.
Алексей вздохнул.
— В одном экземпляре?
Алексей отрицательно покрутил головой.
— Понятно. Пошли.
Мы вышли из царских спальных покоев, вдруг ставших «усыпальницей» в сакральном смысле слова, и перешли на мою половину дворца. Михаил Черкасский и десятеро казаков сопровождали нас, идя спереди и сзади.
Меня продолжали грызть сомнения о правильности того, что я делаю. И, скорее всего, дождавшись подкрепления из Коломны, я попытался бы перехватить власть, если бы ни вдруг появившиеся субъекты наследования Российского престола. Не субъект, а именно — субъекты. Так как, скорее всего, тайных сыновей у Алексея Михайловича, было несколько. Любил он «это дело», хотя считался мужем верным и не блудливым. Но жена его постоянно рожала и переносила роды тяжело, а потому, мужнины «шалости» не порицала. Только зачем же признавать бастардов и что-то им завещать? Не понятно.
Дворец мы с Алексеем Михайловичем отгрохали огромный в форме «каре» с внутренним двором. Но и его царю не вполне хватало, если собирались все дворяне. Часть из них проживали в стоящем неподалеку «старом» деревянном царском тереме, который был сразу отведён родственникам жены царя Милославским. К терему пристроили дополнительные «клети» и тоже замкнули их квадратом, превратив сооружение в подобие крепости. Мне вообще нравились такие конструкции.