- Да ребята слабость - не всегда доброта, но доброта всегда слабость!
Шоколадки и вафелька засмеялись в ответ:
- И это ты добрая! Да у тебя аура ведьмы!
Жозефина печально кивнула, всем туловищем сардельки:
- Может я и ведьма, но поверьте, никто не любит Божье творения как Сатана! Что не верите?
Аппетитная пара заморгала глазками в виде отрицание:
- Да нет! Так не бывает и почему?
Жозефина ответила:
- Человек имеет в том сходство с Богом, что умеет творить и изобретать. В этом отношении у него есть по сравнению с Всевышним, во-первых, людей много и они все разные, во-вторых, человек закален жизненными трудностями и для него прогресс - это способ выживания и в третьих, лучшие из людей не бояться создавать себе сильных помощников для ускорения творческого процесса - например компьютеры! Ну, а Сатана как никто другой способен управлять и подчинять людей! И чем сильнее человечество, тем мощнее Люцифер!
Сидевшие двуместном биоплане ребята развесили уши слушая откровения бандитки. А та не долго думая: бах-бах и сбила их. Осколки от шоколадки и конфетки успели только пропеть, умирая:
- Родина нас зовет! В космос забросим лот!
Жозефина даже выбросила из своего чрева пару слезинок:
- Увы на войне приходится убивать и людей приятных во всех отношениях! Хотя нет в данном случае не людей!
Приторно-маршал Гав-гав также не дремала. Приготовленное сладкоперделками фекалиопространственные нагнетатели выстраивались в ряды. Они напоминали заварные пирожные, но только гораздо красивее. Такие богато украшенные цукатами, словно усыпанные драгоценностями, в виде немыслимых для человеческого воображения узоров.
На фоне подобной красоты, в космосе творилась трагикомедия, на фоне ежесекундно гибнущих съедобных индивидом.
Вот два флагманских линкора в конец "дободались", их стало плющить, гиперреакторы слишком уж разогнались, и начали все буквально сминать. А Жозефина видала, воспринимая и это, картину разом гибнущих десятков миллионов конфет и котлет.
Драже-паж совсем еще юный мальчик, впервые в подобной гиперплазменной катавасии. Он перебирает лапками и подпевает:
- Пускай на часть рвутся звездолеты,
Галактики сдурели словно шнапса напились!
Мы выроем и вакууме доты,
Клыки напрасно скалит - в звездах рысь!
Конфета виконтесса Си, предупреждает мальчишку:
- Выполнять наводку, через биосканер!
Драже-паж верещит:
- Наводка закончена, клемма прострочена!
Но вот когда каюты, залы, ячейки, коридоры стали сжиматься - это просто чудовищно. Даже свет сгустился, сладкоперделки забегали, две из них, столкнулись лбами, разом скисли залившись слезками. Виконтесса Си лупанула из кинезкваркового лучемета, импульсы прошили перегородку, кислород и азот разом запылали. Пламя при этом шипело змеёй, да еще поигрывало.
Драже-паж заелозил, поверхность флагманского линкора, этого гибрида, самолета- транспорта и мамонта разогревалась. Слезинки что скатились с животика драже упав свирепо зашипели.
Виконтесса наконец сообразила:
- Надо бежать!
Приторно-сладкий мальчик вместо ответа, бросился по неумолимо сужающимся коридорам. Это чем-то напоминало падающие костяшки домино, только еще и под дых спертый воздух молотит! Десяток сладкоперделок разам застряли в проходе, из капала пастила, и поднимался удушающий пар. Драже-паж совершенно растерялся, его ударила сжимающаяся перегородка. Виконтесса воскликнула в досаде:
- А ведь мне предлагали работу в тылу! Причем не фотонную! Ну какая я вакуумная дура, польстилась на звездную романтику.
Драже-пах вывел мораль:
- Романтика войне - отличается от сигаретного дыма, тем что последний отгоняет комаров, а первая привлекает мух!
Девушка-леденец уже наполовину раздавленная арматурой, рыдала, из под её обёртки торчали косички:
- Ну, до чего же корявая и не справедливая штука смерть! Она всегда приходит так рано, что...
Огонек прошелся по косичками, крошка леденец замолкла. Драже-паж, попробовал вскочить в спасательный кинезпространственный модуль( в виде гибрида лимона и утку), то него уже набилось столько леденцов и конфет, что машина не могла сдвинуться с места.
Драже дергая лапками запело:
- И вот на скамье подсудимых в потоках торнадо стою, и под гиперплазмой ранимой, дремучие бредни творю!
Воздух спрессовался настолько, что невозможно было произнести, даже звука. Затем стены стали сжимать корпус. Неописуемая боль под жгучим прессом, дичайший хруст всего сущего, ломка наркомана по сравнению с ней пустяков укус блохи на фоне плазменного реакторы!