А ведь так мучительно, страшно, умирали разом десятки и сотни миллионов личностей, каждый из которых во что-то верил, что-то любил, о чем-то мечтал! Да были у них мелкие, а порой и он мелкие грешки. Например генерал-интендант леденец Битум переживая сдавливание вспомнил, как он разрешил полукриминальным бизнесменам продавать в рабство представителей практические разумной расы. И конечно кое-что на этом поимел! А один раз даже прибег к заказному убийству. Да еще взорвал при этом ресторан, придурок киллер. Да бывают же такие мерзкие типы! И сами ничего не знают, и гвоздём кое-что ковыряют!
А в другом смятом ультра-линкоре: точно так же трагично погибали сотни миллионов котлет, сосисок, сарделек. И боль, и отчаяние были ничуть не меньшими. Например леди Дэбба, сосиска-фотомодель успела воскликнуть:
- Я не горюю о собственной гибели! Меня тревожит лишь то, что расплющенная стану выглядеть неаппетитно и мои поклонники меня проплюют!
Погибающий офицер-шницель уже не мог ответил, в столь варварски спёртой атмосфера, он лишь подумал:
- Ах какая женщина! Падая в бездну думает о возвышенном!
Потоки извергаемой боли стали тотальными, затем смятые в блин флагманские ультра-линкоры, рассыпались на биллионы кругленьки жемчужин. Тем в свою загорелись как спички, почти моментально рассыпавшись в коричневый порошок. Увы каким порой мелочным кажется исход великой трагедии!
Жозефина развернулась и направила свой Биоплан к космоматке:
- Нет лучше убить одного, чем прислуживать сотне!
Гипергенераторы в форме окороков уже вышли на боевую позицию, они лишь ждали сигнала.
Обжора-маршал присвистнул и лепетал:
А тот кто сердце имеет зайца,
Путь даже крылья и за спинную -
Льву вздрючить гриву и не пытайся,
В ловушке с дыркой - тебя закрою!
Едок-маршал оборвал, глупую песню:
- Не пора ли нанести удар! Уже и так улетучился не один миллион наших звездолётов! Сколько можно...
Обжора-маршал прервал:
- Столько сколько нужно! Вот и нанесем по неверным удар!
Тефтеля-паж зачирикал:
- Пора обратить противника в бегство! В комнате детства с нуждой по соседству, но обращал я небес акварель! Мне от планеты - крутое наследство, брата мечом с гиперплазмы прибей!
Оба маршала так дико загоготали, что даже робот обмочился гидроидным маслом. Лужица почти сразу же задымилась, казалось что и кибернетическая моча имеет душок или дух.
Обжора-маршал стукнул лапой по клавиатуре:
- Все хватит! Наносим сильнейший удар по противнику!
Едок-маршал поправил:
- Противник это слишком мягкий эпитет.
Бу-бу удивился:
- А как по твоему нужно кукарекать?
Едок завыл:
- Чернодырные гиперпрезервативы! Мы вас кинезпружинками обштопаем! Да так, что будет гопак!
Обжора-маршал прорычал:
- Повелеваю атаковать чернодырные, приторно-ублюдочные гиперпрезервативы! Крошка ку-ку!
Жозефина слыша подобное невольно содрогнулась: опять назревает что-то одиозно-ублюдочное! Или наоборот грандиозно-возвышенное, все в этом мире относительное и Бог не ангел и Дьявол не черт!
Бандитка видимо была довольна подобным афоризмом. Особенно когда бригантина в виде гибрида ласки и истребителя ИЛ-16 пошла на таран. Причем бросилась на аппетитный окорок. Такой от этого последовал взрыв.
Жозефина казалась насмотрелась на вспышки всех видов, это... Даже найти ассоциацию трудно, словно взвились огненные змейки с головами крокодилов. И при этом такая немыслимая музыка в голове...
Бандитка пропела:
- Скачет музыка, музыка, музыка,
Гиперплазменным скоком круша!
Кто-то быстро испачкал подгузники,
получив от судьбы не шиша!
И с чего я постриглась в монахини,
обещала - не буду грешить!
Прекрати вы вздохи и аханья,
то петля, а не нежная нить!
Жозефина сама понимала, что это песенка, несусветная чушь, но в этом битвой, гиперплазменного гипермодернизма, хотелось как-то очистить залитые принцесс-плазмой мозги.
Наконец послышалось дребезжание, словно по вакууму царапала кошка. Похоже окорока и одновременно гипергенераторы заработали.
Едок-маршал прокаркал:
- Вот чего они получат, элемент от сумки-чукчи!
В пространстве возникли огромные языки. Причем разных, самых причудливых, от сердечек, что женщины любят носить на шее, до покрытой шипами булавы. Причем булава такая уж вычурная.
Жозефина покрутила пальцем в воздухе, она никак не могла найди, где у сардельки висок, ну никак?