- Вот оно гнилое ногайское железо!
Еще два стремительных удара девушка упала в крепкие объятия атамана. От прикосновений широких, мозолистых рук, Сталениду бросило сначала в жар, а затем в озноб. Стенька Разин погладил ее по волосам и строго произнес:
- Такую красоту портить! Вот изверги! Прикройте ее наготу!
Сергей хотя и был одноглаз, но тоже видел необычайно зорко, не даром командовал пушечным боем в армии Степана Тимофеевича. Он заметил:
- Ну и мускулы у это бабы! Редкий батыр такие имеет! И высокая, мясистая, не тяжело ли тебе держать?
Разин игриво ответил:
- Кто не способен оседлать коня, зарубить врага и удержать бабу: то не мужчина! Скажи девушка кто приказал тебя мучить?
Сталенида отчаянно посмотрела на атамана, её глазки заблестели в немом укоре. Степан осторожно открыл ей рот:
- Нет, язык на месте! Похоже, опоили! Ну ладно, я и сам разберусь, а пока положить красавицу в постель.
Сергей кратко кивнул:
- Будет исполнено.
Уникальную красу
Сталениду завернули в чистое, шерстяное покрывало и, осторожно понесли в телегу. Степан тем временем приказал:
- Доставить на мои грозные очи купца. - И не дожидаясь, сам бросился искать толстобрюхого работорговца.
Али-Бей был связан и ему выбили пару зубов, заодно поставив фингал под глаз.
Купец не упирался, а лишь молил о пощаде:
- Все отдам джигиты, все отдам! Только пощадите, о спаси великий Аллах! А заплачу щедро!
Высокий, но не такой массивный Разин казак в белой, роскошной с тремя павлиньими перьями чалме, предложил:
- Возьмем с него выкуп! Мертвый он нам не нужен! Заодно и с турецкими купцами можно договориться...
Народный атаман прервал:
- Степан Наумов, как всегда печется об общем деле и казне! Но бывает порой, что и монета не лезет в карман.
Казачий атаман в чалме развел руками:
- А что! Деньги как вода, нужна для полива всходов победы!
Разин подтвердил:
- Но и вода порой разбивает корни! А ну скажи купчина зачем ты приказал пытать русскую красавицу!
Али-Бей пропищал:
- Это не русская, а злой шайтан! Два моих лучших воина, по-прежнему лежат без сознания! Да и мучил её не я, Абаи!
Степан удивился:
- Она вырубила двух воинов-мужчин?
Али-Бей машинально ответил:
- Четверых! Она бросалась на них как кобра! Её никто не мог остановить. О Аллах в эту женщину вселилась тысяча Шайтанов. Будет лучше если ты величайший из атаманов пове....
Разин перебил:
- Нет! Мне нравится эта девушка! Впервые слышу о женщине уложившей четырех сильных воинов. Такие бабы - типично русские бабы: коня на скаку остановят в горящую избу войдет!
Али-Бей предложил:
- Хочешь за меня тебе пришлют десять самых красивых гурий, достойных гарема султана! О..
Разин спокойно начал:
- Нет! Не будет выкупа. - И вдруг гаркнул на всю глотку - На кол его!
Али-Бей побледнел, его губы судорожно глотали воздух, глаза выкатились от страха.
Казаки бросились на купца, заломив руки и поволокли. Другие стали затачивать кол, они это делали уверенно, под саблями разлеталась срезанная стружка.
Степан Наумов - заместитель Стеньки Разина заметил:
- Это конечно правильно, за пытку русской то бабы надо карать, но вот как бы прочих купчишек не отпугнуло!
Всенародный атаман рубанул ребром ладони по воздуху, прогремел мощным гласом:
- За работорговлю даже не голова будет рублена: а на кол! И пощады таким мерзавцам не будет! Не та страна Русь, чтобы в ней было рабство. Тем более если дело касается чести священной русской женщины. Так что тезка собаке - собачья смерть!
Наумов согласился:
- Ну если так ставить вопрос, то да! А пока соберем дуван.
Сталениду завернув в шерстные одеяла, положили на возок. Девушка была в полубреду, ей то и дело мерещились то черти с десятью рогами, то ангелы с золотыми крыльями. С тела стекал пот, и при этом трясло. Дородная казачка видимо лекарь при Степане раскрыла Сталениде рот и начала аккуратно лить смесь меда, кумыса и браги. Девчонка судорожно глотнула, в нутро потела теплая, слегка щиплющая с градусами жидкость.
Казачка влила в бывшую аспирантку, почти всю бутыль. В голове Сталениды помутилось и она провалилась в глубочайшую дрему.
И как часто бывает в бреду, стали проявляться отчетливые видения. Сквозь искры тумана проступили контуры замка. Девушка смотрела на это сооружение с таким исступлением словно собиралась прожечь в дыру в камене обратить в пыль твердыню.
Очи воительницы стали слезиться, словно каждое глазное яблоко надели по браслету.