Опять-таки звучит безумной выдумкой и ни один источник этого не подтверждает, хотя такое дело, наверное, должно было бы как-то где-то отозваться... (Мы подробнее остановимся на этом гипотетическом массовом убийстве в главе об «утоплении княжны»).
В сводке 1670 года астраханский житель сообщал: «Слышал он от кизилбаш, что воровские казаки Стенька Разин со товарыщи пограбили многие шаховы городы». Какие именно «городы», кроме упомянутых, — неизвестно. И в какой-то момент грабежи почему-то прекратились. Интересно, что почти никто не пытался ни толком высчитать, когда же казаки ушли в море, ни обосновать причину ухода. У Логинова есть на этот счёт версия: «...разъезды принесли вести: от Назвина подходит шахское войско, а в Новошехре мастера под началом голландских корабелов мастерят галеры. Видать, крепко допекло шаха казацкое самоуправство. Связываться с шах-севенами никому не хотелось, атаманы приказали завтра быть готовым в море уходить». Весьма правдоподобно. Возможно также, что на стругах уже не было места для «дувана» — пленники, коровы, козы, горы «живота»: шёлк, парча, кружева, бархат, меха, одежда, обувь, серебро, золото, драгоценные камни, янтарь, кораллы, оружие, хрустальная и серебряная посуда, вазы, чаши из полудрагоценных камней, дорогие книги, резные шахматы и нарды, настенные и настольные украшения, сушёные и свежие фрукты, мясо, табак, вино... (Разин и себя не обидел, в частности, повсюду возил за собой довольно громоздкую красивую игрушку — миниатюрную копию «Царьграда» (Константинополя); очень ею дорожил, наверное, хотелось когда-нибудь в Турции побывать, он ещё молодой...)
Но почему-то на Дон с добром не поехали. Жадность обуяла? Из сводки (показания некоего астраханца): «И зимовали де они от Фарабата в ближнех местах и окола Фарабата разоряли деревни». Оттуда же: «...и меж Гиляни и Фарабата на острову зделали деревянной городок и землёю осыпали». А вот письмо англичанина Томаса Брейна своему товарищу по бизнесу из Шемахи от февраля 1669 года (Крестьянская война. Т. 1. Док. 98): «А казаки ныне на острову в Хвалынском [Каспийском] море окрепилися, а, чаю, вскоре на море выйдут, желаю, чтобы полковник с караблями своими приехал и их разорил». Может, они просто опоздали, было уже холодно и водный путь закрылся? (Та часть Каспия, где они находились, зимой не замерзает. Но замерзает устье Волги). Тогда выходит, что они таки очень долго просидели в Реште — а это значит, что шах какое-то время действительно не знал, что с ними делать.
Что тем временем происходило дома: войсковому атаману Самаренину удалось не отпустить (силой, как он сообщал в Москву) Василия Уса с отрядом на Волгу — от царя пришла за это похвала. Но недолго длился покой. В марте 1669 года Унковский сообщал (из сводки 1670 года): «Приехали де з Дону на Царицын черноярские стрельцы Мишка Титов да Васька Поляк со товарыщи и сказывали. — Слышали де они на Дону у казаков, хотят де на Дону в верховых городках казаки збиратца на Волгу на воровство многими людьми, а ждут они из войска к себе промышленников, войсковых казаков Ивашка Жопина да Исайки Рота. А говорят де те казаки, которые хотят идти на воровство — Стенька де Разин и Серешка Кривой с товарыщи на Волгу мимо Царицына прошли смело, а они де и лутче того учинят». Интересно, дошли ли до Дона слухи о том, сколько «зипунов» добыли разинцы? Почти наверняка дошли — любая информация тогда распространялась на диво широко, хоть и не споро.
К Самаренину полетела очередная грамота из Посольского приказа (Крестьянская война. Т. 1. Док. 97): не пускать казаков никуда; в ней же сообщалось, что «да на Царицын же приехав з Дону, стрельцы Артюшка Минин с товарыщи сказывали. — Ездили де они Доном и Хопром в Тамбов для покупки хлебных запасов, и говорили им на Хопре в Ызотове городские казаки Минька Кривой да Пашка: ходили де они, Артюшка с товарыщи, для поиску за Серешкою Кривым с товарыщи, а они де, Минька с товарыщи, не так учинят, как Стенька Разин с товарыщи: на Волгу прошли мимо Царицына смело, а пойдут прямо на Царицын; и хотели тех царицынских стрельцов побить. Да на Дону ж де и на Хопре во многих городах похваляютца казаки, что они нынешнею весною однолично пойдут на Волгу многими людьми». Весёлый у казаков был год; будет и ещё один весёлый...
Зимовать разинцы обосновались на полуострове Миян-Кале: он тянется с востока на запад на 55 километров, образуя естественную бухту — Горганский залив. Минимальная ширина полуострова — 800 метров, максимальная — 3700 метров. Часть его, прилегающего к суше, была, по некоторым данным, охотничьими угодьями шаха, то есть там должны были быть деревья, плоды, звери и птицы. Шарден: «Он изобилует оленями, кабанами, газелями из породы ланей... пресной водой и всем, что нужно для жизни, поселение на нём очень удобно». (Там сейчас птичий заповедник). Если так, казаки сделали хороший выбор. Но как персы им это позволили — после ужасов Ферабада и Астрабада, после съеденных собаками послов? Есть версия, что шах таки выделил казакам эту землю. Она не подтверждена документами, более того, впоследствии персидский посол официально заявил царю, что никакой земли казакам не давал. Но политики могут сказать и неправду, а надёжных документов о персидском походе нет вообще никаких. Может, теперь шах хотел выиграть время, собирая войско, и потому разрешил казакам жить на полуострове? Или всё ещё раздумывал: стоит ли их прогонять, не принять ли их к себе на службу?
Казаки — рабочей силой у них были пленные, свои и чужие — вырыли громадный ров, возвели земляной вал, на него установили пушки, внутри возвели деревянный городок — об этом упоминал в сводке 1670 года «толмач Ивашко». Далее опять все друг другу противоречат. Шарден: «Это было как раз то, что требовалось персам: как только они узнали, что казаки укрепились в этом месте, в конце этого года... они отправились в поход против них и, так как они были сильнее, разбили их, взяли обратно почти всех своих пленных, принудили их погрузиться в барки, которые обогнули весь полуостров и достигли на самом отдалённом краю полуострова более выгодного пункта, защищённого болотом». По Кемпферу же, казаки просто провели зиму без всяких сражений.
А. Попов: «Казаки, разгромив Ферабат и Астрабат, укрепились близ Ферабата на узкой косе, глубоко вдающейся в море. Ближайшая к берегу часть этой косы покрыта лесом, где казаки и начали строить городок... Персы, проведав про их намерение, напали на них в значительных силах, разбили и отняли почти всех пленных. Казаки сели в свои суда и отошли далее в море, к песчаной оконечности той же косы, отделённой от лесной её части болотом. Здесь они провели зиму. Голод и болезни значительно уменьшили число казаков во время зимы на безводном острове, окружённом морем и болотом. У них не было наконец хлеба и они ели лошадей...» А. Н. Сахаров: «Многие казаки больны, лежат в лихорадке, харкают кровью: от дурной воды, гнилой ествы и грязи немало людей маются животами, по телу идут чирьи. Мука заплесневела, сухари, крупы, толокно, взятые ещё из Яицкого городка, отсырели и покрылись гнилью; помыться негде, от казаков идёт тяжёлый дух, прорывается сквозь дорогие кафтаны».
Пришла весна — пора двигаться. А они всё сидят. Чего дожидаются? Писатели предлагают версии. С. П. Злобин: «Они стояли на этом проклятом острове десять недель. Сухая, толчёная или свежая рыба, кишмиш, курага, сушёная алыча — и ни крошки хлеба. Зной. Солнце в полдень стоит почти отвесно над головой. Сотни вёрст солёной воды вокруг, а по ночам — комары... Разинцев мучили жажда и лихорадка. Месяц назад три десятка казаков, не выдержав, бежали в челнах. Каждую ночь стало умирать человека по два. Казалось бы, надо покинуть этот гнилой остров и, сберегая людей, уходить подобру от беды. Но Разин упорно держал ватагу на острове... Несмотря на общие мучения всей ватаги, со злобным упорством он ждал, когда астаринский хан предложит размен пленных».
А. Н. Сахаров: «Идти домой — нет, об этом он не мог даже подумать... Разве мог он, победитель московских воевод, гроза боярских и воеводских прислужников, освободитель всех людей, забытых богом и судьбой, вернуться в Астрахань, а главное — в свои верховые донские городки в таком обличим? А сейчас что может показать он с этими отощавшими, измученными людьми, которые и в глаза-то не могут взглянуть. Кто потом пойдёт за ним, если приведёт он с собой такое войско?»