Княжна радостно спросила что-то, показывая на свой струг.
— Иди, иди, — подтвердил Степан. — Иди.
Княжна всплеснула руками и побежала. Крикнула на бегу своей няньке; та откликнулась, тоже довольная.
Степан, глядя в ту сторону, куда убежала княжна, качнул головой.
— Вот и возьми с её... В куклы тут играют, дурёха малая. — И подумал: “Отдам, хватит. А князька пусть выкупают: заломлю, как за полёта жеребцов добрых”».
Однако, когда Разин ночью видит, что кто-то пытается девушку изнасиловать, обнаруживается, что она для него не просто «котёнок»:
«Степан, минуя зыбкую сходню, махнул из стружка в воду, вышел на берег и побежал. Он знал, кого прищучили, — его персиянку, он узнал её голос.
— На дне морском найду, гада, — сказал Степан. — Живому ему не быть.
Черноярцу до смерти жалко было Фрола. (У Шукшина Минаев — тайный враг Разина, и атаман убеждён, что это Фрол позарился на пленницу. — М. Ч.) В таком загуле, конечно, что-нибудь да должно случиться, но потерять такого есаула... Из-за кого! Было бы хоть из-за кого.
— Можеть, она его сама сблазнила, — сказал он. — Чего горячку-то пороть?
— Я видел, как он на её смотрит.
— Прокидаемся так есаулами, — не отступал Иван.
— Срублю Фрола! — рявкнул Степан. — Сказал: срублю — срублю! Не встревай.
— Руби! — тоже повысил голос Иван. — А то у нас их шибко много, есаулов, девать некуда! Руби всех подряд, кто на её глянет! И я глядел — у меня тоже глаза во лбу.
Степан уставился на него... Помолчал несколько и сказал просительно, но глубоко неукротимо:
— Не наводи на грех, Иван. Добром говорю...»
М. Горький в этом эпизоде сентиментален, почти как Мордовцев: «Красота персиянки усыпляет волю Разина, улыбаясь, он мечтает о тихой, спокойной жизни с нею, он гладит волосы её, грустно и ласково улыбаясь; она жмётся к нему, целует его руки и, неотрывно глядя в глаза его высасывающим взглядом, что-то говорит, отвечая на его слова». А вот Логинов взял версию не Стрейса, а Фабрициуса: «Разин в богатом охабне и собольей шапке возвышался на головном струге. Рядом, потупив глаза, стояла татарская девка, дочь князя Алея, отнятая во время прошлогоднего набега на едисанских татар. На девке было красное свадебное платье, смарагдовый венец и монисты чуть не в пуд весом. Разин неукоснительно требовал, чтобы полюбовница ежедневно одевалась невестой, хотя весь Яицк знал, что недавно татарка родила от Разина байстрюченка, которого атаман, отняв от материнской груди, отправил с посыльными в Астрахань к архиепископу, прося воспитать младенца в христианской вере и приложив для того ровным счётом тысячу рублей».
Теперь о том, почему Разин убил пленницу. Исторических мотивов три: жертва, как у Стрейса и Фабрициуса; пьяное сумасбродство, как у Стрейса; недовольство казаков, как у Якушкина («А мы себе атамана выберем настоящаго... атаману под юбкой у девки сидеть не приходится!»). У Пушкина — жертвоприношение в чистом виде:
(Любопытно, что Александр Сергеевич убивает девицу в первом стихотворении цикла, а в третьем как будто бы воскрешает её:
Евграф Савельев берёт первый и третий мотивы:
Казаки кричат, что не время «возиться с бабой». Степан хватает княжну на руки и несёт к борту, та бьётся и кричит:
Разин отвечает («с исступлением»):
То же самое у Садовникова:
У других авторов мотивы убийства ещё усложняются. Костомаров, помимо трёх вышеназванных, приводит четвёртый мотив, весьма убедительно объясняющий поведение мужчин всех веков — Разин хочет освободиться от собственной привязанности:
«Вдруг, упившись до ярости, Стенька вскакивает со своего места, неистово подходит к окраине струга и, обращаясь к Волге, говорит:
— Ах ты, Волга-матушка, река великая! Много ты дала мне и злата, и серебра, и всего доброго; как отец и мать, славою и честью меня наделила, а я тебя ещё ничем не поблагодарил; на ж тебе, возьми!
Он схватил княжну одной рукою за горло, другою за ноги и бросил в волны... Стенька, как видно, завёл у себя запорожский обычай: считать непозволительное обращение козака с женщиною поступком, достойным смерти. Увлёкшись сам на время красотою пленницы, атаман, разумеется, должен был возбудить укоры и негодование в тех, которым не дозволял того, что дозволил себе, и, быть может, чтоб показать другим, как мало он может привязаться к женщине, пожертвовал бедною персиянкою своему влиянию на козацкую братию».
Валишевский, В. М. Соловьёв и Королев предполагают, что мотив убийства мог быть чисто бытовым. Соловьёв: «Персиянка скорее всего в чём-то провинилась перед атаманом, и он со свойственной ему непреклонностью предал её смерти, как однажды приказал повесить женщину, виновную в прелюбодеянии, и утопить её дружка». Королев: «Иными словами, можно думать об измене разинской подруги либо, по крайней мере, её откровенном кокетничанье с другим казаком или казаками. Можно предположить вариант, при котором атаман не поделил пленницу с соратниками, и ещё лучше — такую ситуацию, когда Разин и его товарищи оказались перед дилеммой: или пленница будет принадлежать всем (как женщины на корабле Рэкхэма), или никому (как водилось с пленницами во время их перевозки на казачьих судах)». А в протоколах показаний Пугачёва есть информация о казни женщины, которая украла у него серебряный подсвечник, — может, и пленница Разина стащила что-нибудь?
Мордовцев развивает тему ревности: есть у него толмач Хабибулла, который уверял пленницу, что атаман её не любит, и побуждал к побегу, а Разин узнал: