Василию Андреевичу претило то, что худородные дворяне Романовы заняли Российский трон. Так же, как и Борису Михайловичу Лыкову, отказавшемуся сидеть за одним столом с Иваном Никитичем Романовым, младшим братом патриарха Филарета и дядей царя Михаила, дальше, чем он от царя. Лыков уехал несмотря на просьбы царя и двукратное приказание ехать к столу, сказав: «ехать готов к казни, а меньше Романова не бывать», за что был выдан Ивану Романову головою.
На этой «нелюбви» к власть предержащим они и сошлись, совместно готовя дворцовый переворот.
Воевода ткнул рукой с нагайкой в сторону устья, из которого степенно выходили казачьи струги и спросил:
— Это тот малец, что говорили, стоит и машет рукой стругам?
— Небось, — пожал плечами стрелецкий голова Головаленков Фёдор Иванович, гарцующий рядом с воеводой на кауром аргамаке. Он так же, как и Горчаков, прибыл в Царицын недавно и тяготился глухоманью и «дурной», как он говорил, службой.
— Надобно поймать его, Фёдор Иванович. Глядишь, казаки сговорчивее будут.
— Как бы наоборот не случилось, Василий Андреевич. Не озлобились бы казачки…
— И то…
Воевода задумался.
— А пусть стрельцы не сильничают, а скажут, что де, на отцовский струг отвезут. Прикажи чолн отправить водой, а десятника со стрельцы берегом. И пусть отвезут мальца, а атаману скажут, что зову его к себе.
Стрелецкий голова с интересом посмотрел на воеводу, усмехнулся и спросил, покачивая головой:
— Хочешь миром с казаками решить? Ох, гляди, Василь Андреевич. Это, говорят, хитрые бестии. У них ни чести, ни совести нет. Чистые османы…
[1] Происхождение слова «Царица» связано, вероятнее всего, с тюркским словом «сары-су» («жёлтая, мутная вода»), переосмысленному по звуковому сходству в «Царицу» («сары-су» — нарицательное обозначение рек в Казахстане, протекающих по глинистым степям, из-за чего их вода мутно-желтоватая). Название же города и острова, на котором он был основан, возникло, очевидно, от тюркского слова «сары-чин» («жёлтый остров»). Возможно, что название Царицына возникло от имени реки Царицы (в путевых записках и дневниках XVI—XVII веков некоторые иностранные путешественники сам город называют Царицей).
[2] Локоть — 47 см.
[3] Фунт торговый (английский) = 0.453 кг;
[4] Рокош (польск. rokosz, буквально — бунт, мятеж) — официальное восстание против короля, на которое имела право шляхта во имя защиты своих прав и свобод. Изначально это съезд всей польской шляхты (а не только депутатов) на сейм.
Глава 5
Стёпка уже давно пришёл в себя после побега и я только изредка подправлял его действия. Например, когда прятал сидор, зарывая его в песок, когда убегал от стрельцов, ныряя в воду. В остальных случаях, когда бежал, пересекая то там, то сям русло реки, когда пил, ел и делал остальное, Стёпка вполне справлялся. Справлялся и не очень уже удивлялся, когда я, вдруг, заставлял его прятаться от стрелецких разъездов, встречавшихся ему не раз и не два по дороге к Волге. Тут Стёпка, почему-то, подтормаживал, разевая рот на наряженных, как цирковые клоуны в зелёные, красные или синие рубахи, стрельцов.
Я же поучился немного стрелять из лука. Не заметно для Степки, поучился. Он целился в сурков, а я сравнивал его прицел со своими ощущениями и глазомером. В своём детстве мы делали простейшие луки из сырой ветки и верёвки. Потом в зрелом возрасте на какой-то гулянке-пикнике с друзьями мне приходилось стрелять из покупного, принесённого кем-то, лука. Так, что, навыки какие-никакие у меня были, а уж Стёпка лупил сурков с любого положения. Нормально потренироваться в стрельбе я решил несколько позже, когда благоволит обстановка.
Чёлн, двигавшийся от пристани, представлявшей собой множество вбитых в дно разноразмерных столбов, связанных между собой дощатым причалом и несколькими сходнями, ведущими к берегу, сначала мирно подгрёб к стругам, а потом двинулся прямо к Стёпке. Я насторожился.
— Давай, малец, залазь! Отвезём тебя к твоему батьке.
— С чего такая милость? — спросил я за Стёпку, ибо тот снова раззявил «варежку».
— Нам не трудно. Князь-воевода приказал.
— Прямо таки князь-воевода озаботился? С чего вдруг? — снова удивился я.
— Он самый. Вон воевода стоит у пристани. Будет с вашими казаками беседовать. К себе во дворец позвал. Атаманом же твой батька? Тимофей Разин?
— Ну, — неопределённо сказал я.
— Вот он и пойдёт с воеводой калякать.