Атаман посмотрел на воеводу и улыбнулся.
— Пошлину я платить не буду. Кхе-кхе…
Воевода махнул рукой.
— Да, Бог с ней! То — ваше имущество, а не товар.
Василию Андреевичу было неприятно, что его могли провести какие-то «сиволапые» казаки. Могли! Могли! Но, с другой стороны, было такое щекочущее душу чувство, что это он их провёл. Не специально, не своим умом, но ведь казна осталась целой! И крепость не порушили. И потом с ними можно будет развернуться на Волге.
— Надо будет срочно отписать в Москву, как я Царицын спас от порушения и переговорами отправил казаков в Персию, — подумал Горчаков.
— Ладно, Тимофей… Как тебя по отечеству-то?
— Иваном отца звали.
— Из чьих будешь?
— Посадские отец с материю. В Воронеже и по сей день обитают. Торговлюшкой промышляют.
— О! Так ты из купцов⁈ — удивился Горчаков.
— Казак я! — гордо вскинул голову Тимофей. — Казачий старшина! И никогда купцом не был! Всё! Нет времени лясы точить! На струг нам пора. Бывай, князь. Благодарствуем за гостеприимство. Дай Бог, свидимся. Жди нас к весне. Зимовать в Персии буду.
Выйдя вслед за Иваном, я обернулся и улыбнулся воеводе. Оставлять о себе у собеседников положительные ощущения приучила меня жизнь. А ещё больше — жизнь в девяностые, когда приходилось договариваться с конкурирующими группировками и на районе, и в городе.
Уже в тринадцать лет, вынужденный приспосабливаться к окружающему миру, я вынужден был сначала лавировать, избегая вовлечения в преступную деятельность малолетних банд, а томом, примкнув к одной из них, учиться разговаривать с «конкурентами». Трудно было мальчишкам в то время. Одиночек грузили на «бабки» или какую-нибудь разовую работу, как, например, перенести спичечный коробок «шмали» с места на место или постоять на шухере. Не согласных били и всё равно заставляли. Никто помочь не мог, если у тебя не было «крыши».
Крышей мог стать знакомый милиционер или знакомый бандит высшего уровня. И то, последнее было чревато разборками на уровне «крыш». Город был разбит на подконтрольные бандитским группировкам районы и смотрящие за районом, чётко контролировали влияние чужих на «бизнес-процесс».
Знакомых, или родственных ментов у меня не было, бандит-сосед был, но он был лезгин, а у них варилась своя кухня. «Этнические ОПГ» не ограничивались каким-либо районом, а работали широко, промышляя, в основном, изготовлением контрафактной продукции (вино-водочной), распространении наркотиков, торговлей без лицензий. Русских к себе они не брали, да я и не хотел, и защитить меня «дядя Садык» не мог. Приходилось крутиться самому. К слову, жили мы тогда во Владивостоке, в городе на берегу Тихого океана.
После службы в вооружённых силах России я не вернулся во Владивосток, а приехал в Ростов-на- Дону и поступил в «Донской государственный технический университет» на кораблестроительный факультет. Море и корабли я любил. В Ростове и в окрестностях родственников было полно, а во Владивосток мне не хотелось возвращаться по некоторым причинам криминального характера.
Жизнь вынудила меня заниматься не тем, чем хочется, а тем что требовалось. А требовалось защитить себя. Отдаваться бандитам я не захотел, и потому сам стал бандитом. Как тогда говорили — «отмороженным на всю голову». Просто «дядя Садык» на мой четырнадцатый день рождения подарил мне наступательную гранату РГД-5. Шел девяносто шестой год и на улицах Владивостока шли настоящие бои.
Первый раз я вынул из кармана куртки гранату дней через десять после своего дня рождения. Тогда меня уже целый год сильно били за несговорчивость, и я практически не выходил гулять. Хотя в школе меня тоже били. Как встречали «Воронцовские», к которым я не хотел примыкать, так и били. Именно поэтому сосед, видя меня в синяках, и подарил мне гранату, сказав: «попугаешь».
Я спросил: «Она учебная?»
— Какая-такая, «учебная»? — скривился он. — Боевая. Двадцать пять метров поражения. Убегаешь и бросаешь за спину. Подальше бросаешь. Потренируйся. Только камнями тренируйся бросать, а не гранатой.
Я потренировался на заброшенной стройке, заложенного в СССР дома, где лежал только бетонный фундамент, стояли бетонные колонны и немного первого цокольного этажа, собранного из панелей.
Вот туда-то я и заманил «Воронцовских», встретивших меня после уроков. Вернее, это они меня сами туда загоняли. Место было удобным для экзекуций и лежало на пути от школы к моему дому. Вот там я их и рванул, бросив гранату не за спину, а из-за колонны и очень прицельно. Я отрабатывал бросок очень тщательно, а бегал хорошо.