— Да-а-а… Чужому он земли-то продаст. Да не всякий купит, зная, что ты, государь, на них глаз положил. Да и цена у них кусачая, у этих земель. Не любому по мошне.
[1] Приказ тайных дел учреждён в 1655 году Алексеем Михайловичем и был, с одной стороны, личной канцелярией царя, с другой — учреждением, в которое передавались дела из прочих приказов по указу царя. Ему был подчинён Дворцовый приказ. Был упразднён по смерти Алексея Михайловича. Данный приказ не был подчинен Боярской думе, и все вопросы решались в обход её мнения. Приказ осуществлял верховный надзор в сферах дипломатических отношений, а также управления и судопроизводства (приказного и воеводского). В 1663 в подчинение приказа был передан Хлебный приказ, отвечавший за обработку государевой пашни и обеспечивавший московский гарнизон стрелецкого войска т. н. хлебным жалованьем. С того же времени приказ тайных дел управлял рядом царских сёл.
[2] С тысяча шестьсот шестьдесят четвёртого и до конца девяностых годов XVII века путным ключником (менеджером, по современному) Измайлово был Устин Фёдорович Зеленой. Он пользовался таким уважением, что сам царь обращался к нему за советами.
К 1676 году под управлением Зеленого работали 70 служителей — помощники, подключники, старосты, целовальники и прочие. Съездной двор Устина Зеленого находился на острове, к его деревянным хоромам вела широкая дорога через двое подъездных ворот. Площадь перед его домом была одним из главных мест местной жизни — прямо на ней заключали сделки, совершали расчёты и платили налоги. Также сохранились свидетельства, что уже в зрелом возрасте Петр I обедал в личном доме Устина Зеленого и «по особому относился к старому приказному служителю».
Глава 21
Я не пошёл на охоту, как меня ни уговаривали Морозов с Салтыковым. Государь молчал, а значит, я был в своём праве. Алексея тоже на охоту не брали, а значит и мне там делать было нечего.
— Покажешь, как из лука стреляешь! Да и можешь ли⁈ — подзуживал Морозов.
— Удаль свою казаки не в охоте показывают, — отговаривался я. — Будет время. Мы тут с Алексеем Михайловичем найдём, чем заняться.
Бояре махнули на нас руками и уехали. Мы же с Алексеем взяли санки и стали кататься с горки, перестроенной из одного из разобранных срубов острога. Горку с морозами полили водой, и она стала развлечением и для казаков, что меня совсем не удивило. Мужчины всегда остаются детьми, даже если они цари. А что, и царь, и Морозов с Салтыковым, увидев горку, сразу захотели прокатиться.
Горка стояла «лицом» к пруду, и из-за того была сразу не видна, а когда была распознана, то сразу привлекла внимание. Знатные особы потребовали санки, а они и стояли под горкой в срубе.
Площадка перед скатом была такой большой, что на ней собрались и поместились все желающие. Санки на площадке ставили в прокатанные во льду колеи, сделанные укладыванием реек при заливании, и выталкивали на скат. При этом сани, не теряя направления, неслись вниз и выкатывались на длинную снежную дорогу, что специально насыпали казаки. Потом сани накатывались на уклон, тормозивший их, и останавливались. Тут пригодилось мой опыт посещения разных лыжных и тюбинговых баз и знание устройства их горок. Был бы снег и время, я бы им тут такой снежный городок устроил! Но не до того сейчас.
Вот этим мы и стали заниматься с царевичем, когда «охотнички» убыли за лосем, — катанием на санках и катались до полного изнеможения, а потом пошли в баню, где нас обработал вениками Байрам. Он уже привык, и париться, и парить по-русски. И вообще, он всё больше становился русским, постепенно теряя свою персидскую спесь, на которую никто уже не обращал внимания.
Как только Байрам из низшего состояния приподнялся в иной статус, он превратился в высокомерного и принеприятнейшего типа. Я некоторое время присматривался, а потом спокойно сказал ему, что мне не нужен такой слуга и я намереваюсь отказаться от нашего договора, в котором имелись подобные условия. После этого перс поумерил свою спесь, которая распространилась на казаков, а вскоре и совсем угомонился, видя, что казаки насмехаются над ним и даже «пародируют».
Среди казаков жить — это целое искусство. Я на себе это испытал, когда приезжал к бабушке в деревню. Там пацаны городским спуску не давали и чтобы получить среди них какой-то минимальный статус, надо чем-то выделиться. Я выделился выездкой. У дядьёв имелись свои лошади, вот они и научили держаться в седле и ухаживать за животинкой. Но всё равно, без подначек в казачьей среде не обходилось. Даже среди уже взрослых и даже старых казаков присутствовала «словесная удаль».