Взгляд Пэйджита стал задумчивым:
— А что вы вынесли из этого?
— То, что я ничего не могу сделать для нее.
— Я другое имел в виду — для себя.
Терри провела кончиком пальца по ободу бокала.
— Что надо избегать драк, — наконец произнесла она. — И самой улаживать свои дела.
— Само собой разумеется. — Тоном голоса Пэйджит как бы подвел итог сказанному — Расскажите мне о Елене.
У Терри появилось ощущение, будто в животе у нее затянулся тугой узел.
— Вы хотите узнать, чему Елена научилась от меня?
Он покачал головой:
— Это ваше сугубо личное дело, Терри. Не мое. Я не имею права вникать в подробности вашей жизни.
Она подняла на него удивленные глаза. Его взгляд был почти нежен. Навернувшиеся на глаза слезы поразили ее самое.
— Извините…
Кристофер Пэйджит протянул руку через стол и легко коснулся ее ладони.
— Что с вами? — спросил он. — Вы — мой друг, о'кей? Я про себя так решил, потому что Карло любит вас. Решать за кого-то большая ответственность. Но вот мы вдвоем и можем заключить союз.
И как будто теплая волна неожиданно смыла груз с души Терри, давая свободу и облегчение. Как ни в чем не бывало Пэйджит продолжал разговор.
— Иногда, как сказал Фрейд, сигара — это только сигара, и ничего больше. Я действительно хотел узнать о Елене.
— О, Елена — это чудо. У нее богатое, можно сказать, поэтическое воображение, и живет она своей потрясающей, полной фантазий жизнью. В этом она больше походит на Ричи — я слишком педантична, а поэзии во мне не больше, чем в березовом полене. — Она почувствовала, как, рассказывая о дочке, постепенно успокаивается. — Может быть, как мать, я преувеличиваю, но, мне кажется, Елена станет неординарным человеком — скульптором, или террористкой, или еще кем-нибудь…
— Возможно и такое — выберет для себя вандализм. — Несколько мгновений он размышлял. — Где ее собираетесь учить?
Терри нахмурилась:
— Пока не знаю. Я бы хотела, чтобы у нас было постоянное жилье с хорошей школой поблизости. Но дом нам не по карману.
Ее собеседник посмотрел удивленно:
— Не могу поручиться, но мне кажется, последнее время мы платим нашим помощникам достаточно. Хотя вы по своей деликатности и не говорили, но, как мне представляется, вы ушли из полицейского управления не ради моего обаяния, а чтобы получать вдвое больше.
Она улыбнулась:
— Да, это было из-за денег. И я не жалуюсь. Но Ричи именно сейчас работает дома.
— А что он делает?
— Хочет основать собственную компанию. Он на самом деле очень способный, изобретательный, с богатым воображением. Как и у Елены, у него свой взгляд на вещи, я на это не способна. Мне кажется, таким людям трудно работать на других.
— Вы готовы сделать заказ? — спросила официантка.
Пока Пэйджит делал заказ, Терри осматривалась. За столиками сидели попарно, по четверо; одни улыбались, другие были серьезны, погружены в раздумья, профили посетителей отражались в зеркалах. Последнее время Терри и Ричи очень редко обедали вне дома вдвоем; когда такое случалось, Терри развлекалась тем, что вглядывалась в лица присутствующих и пыталась представить себе их жизнь. Иногда, выбрав мужчину и женщину, старалась отгадать, что у них за свидание, почему они вместе. И потому теперь ее занимало: что она думала бы, глядя на себя и Кристофера Пэйджита со стороны.
— О чем задумались? — прервал он ее размышления. — Не о том ли, что вам пора прибавить зарплату?
Терри улыбнулась:
— Я думаю о том, что мне здесь нравится.
Пэйджит согласно кивнул.
— Я люблю места, где спокойно. Там, где шум, у меня возникает ощущение, что я со своими родителями. — Он сделал паузу. — Что касается повышения зарплаты, у нас ее пересматривают ежегодно. Вы на хорошем счету, а это повышает ваши перспективы стать собственником.
Терри смотрела в стол.
— Спасибо. Очень любезно с вашей стороны, что вы проявляете к этому интерес. Но у нас есть и другие траты.
— Ричи присматривает за ребенком днем?
— Нет. — Она помедлила. — Он дома работает.
Лукавый взгляд исчез, лицо ее спутника ничего не выражало. Терри поняла, что Пэйджит хочет скрыть свои мысли.
— Надеюсь, вы решите все ваши проблемы, — проговорил он наконец. — Кажется, ваша Елена — ребенок и в самом деле необычайный. Знаете, когда Карло стал жить со мной, я решил, что самое главное для него — учеба и стабильные условия жизни. И ради этого не жалко усилий.
Терри заколебалась. Нет, здесь и сейчас было бы неуместно обсуждать ее разногласия с Ричи, который убежден, что у детей гибкая психика и они могут быть счастливы где угодно.
— Что касается денег, — весело сказала она, — то «усилия» могут быть разными. У вас, наверное, есть собственная железная дорога или что-то в этом роде?
Пэйджит рассмеялся:
— Все железные дороги Америки принадлежат правительству, включая и прапрадедушкину. Что касается денег, которые я унаследовал, я никогда к ним не притрагивался.
Несколько мгновений Терри молчала, пытаясь понять, не шутит ли он.
— Вы смеетесь.
— Вовсе нет. Вы знакомы с теорией вырождения? По этой теории, если прапрадедушка оставил после себя кучу денег, он породит тем самым целых три поколения наследников, которые будут самыми никчемными из всех когда-либо живших на земле. Это как проклятье. Закончив университет, я сказал себе, что моя единственная возможность чего-то достичь в жизни — делать деньги самому. Чем я и занимаюсь.
— Значит, когда Карло говорит, что вы очень упорно работаете…
Пэйджит кивнул:
— Печально, но факт.
На минуту Терри почувствовала замешательство, пытаясь разобраться в том, насколько меняется ее представление о нем. Ей пришло в голову, что Кристофер Пэйджит один из немногих, кто точно знает, какое место хочет занимать в этом мире, и ничто не в состоянии помешать ему. Наконец она спросила:
— А что вы делаете со всеми этими деньгами?
— Исключая траты на подарки по случаю, это все для Карло и других детей, которые теоретически у меня могут быть. — Пэйджит снова улыбнулся. — Мой фокус в том, что, в соответствии с моей философией и юридическими законами, деньги получат его дети — и произойдет это в будущем настолько отдаленном, насколько я смог отсрочить действие проклятья. Карло будет получать очень приличный доход, но только когда я умру. К тому времени, надеюсь, он сумеет что называется, воспитать характер.
Терри тоже улыбнулась:
— Это ужасно. Карло знает об этом?
— Да, я рассказал ему. Именно в этом году он смог ознакомиться с духовными аспектами моей теории отцовского долга.
— И что он сказал?
— Буквально следующее: «Ну тогда нет смысла подсыпать тебе в вино крысиный яд». Меня чуть слеза не прошибла. — Пэйджит рассмеялся. — «Не терзайся, сынок, — ответил я ему. — Зато у тебя есть я». На это он заявил с невозмутимым видом: «Но тебе придется поусердней работать».
— Он на самом деле так сказал?
— Конечно. Но больше всего пугает то, что уже в следующей четверти у него оценки стали лучше.
— Мне нравится наблюдать, как вы подшучиваете друг над другом.
— Так я выражаю свою приязнь, боюсь, что Карло перенял у меня это. — Его тон внезапно стал сухим. — Но должен же я что-то передать сыну. Так получилось, что Карло — последний из Пэйджитов.
— Вам никогда не хотелось еще кого-нибудь?
— Все не было подходящей ситуации, а теперь уже совсем прошло мое время. — Он взглянул на Терри. — А вы с Ричи собираетесь заводить еще одного?
Она потягивала вино маленькими глотками.
— Даже не знаю. — И после небольшой паузы добавила: — Мы ведь и Елену не планировали.