– Я так и думал, что ты не откажешь мне в помощи. Ведь ты не такой, как другие.
Ксандр попытался понять выражение лица своего спутника, но было слишком темно. Что он имел в виду, когда говорил, что Ксандр не такой, как другие? О чем он догадался?
– Дашь мне ответ через три дня, – обрадованно продолжил Крылатый. – Я знал, что могу на тебя положиться, Ксандр. Валгалианин, полный тайн и секретов.
***
Томан умер в тот же день, когда проснулась Ива, но ближе к вечеру. Еще за обедом в трапезной он был жив и даже прислушивался к тому, о чем говорили за столом, а ближе к ужину, лежа в постели в своей комнате, он закрыл глаза и уже не открыл их.
Элина была одной из первых, кто узнал об этом. Она пришла к нему в спальню перед ужином проведать его, увидела заплаканное лицо старой служанки у его постели и напряженное лицо стражника у дверей и сразу же поняла, что случилось. Сердце тревожно забилось, а на глаза от напряжения навернулись слезы, которые она не успела смахнуть, когда в комнату шагнули Шпион и главный черный священник с большим синим камнем на груди, помещенным в серебряный полумесяц. Элина постаралась отойти как можно дальше от них, в угол комнаты, где она села на стул и отвернулась, закрыв лицо платком. В присутствии Шпиона Элина всегда ощущала себя зверем, на которого ведется охота. Закрыть лицо платком – это был вовсе не естественный жест скорби, хоть он и выглядел таковым, но инстинктивная реакция, словно не видя его, она не признавалась самой себе в его существовании.
Она слышала, как Шпион и священник подошли к постели, постояли, вероятно, изображая друг перед другом скорбь, и развернулись, чтобы уйти. Когда она подняла взгляд, черный священник уже вышел, а Шпион задержался в дверях, пристально глядя на нее. Еще секунда – и он исчез за дверью, оставив в ее душе ощущение надвигающейся беды.
До шестнадцатилетия Алека оставался всего месяц, до этого он официально не мог стать королем. Это означало, что бразды правления на этот месяц отойдут Шпиону, потому что в Туманном Королевстве власть передавалась только по мужской линии, и сама она никак не могла занять трон до дня рождения Алека. А получив власть в свои руки, Шпион ни за что не захочет с этой властью расстаться. Томан не смог дожить до шестнадцатилетия сына, и теперь случится то, чего Элина боялась все это время: Шпион постарается уничтожить племянника, пока Алек не добрался до престола.
Если бы она могла каким-то чудом перенести своих детей в безопасное место из замка, она, ни секунды не сомневаясь, сделала бы это. В рыбацкий поселок, в степную деревню, лишь бы подальше от трона, от войны, от смерти. Она не мучилась бы вопросом, имеет ли право отнимать у сына корону. Она просто унесла бы его подальше от опасности, не терзаясь никакими сомнениями. Увы, это было невозможно.
Вплоть до самых похорон Томана, она не имела возможности даже увидеть сына, не то, что поговорить с ним. Разумеется, Шпион спешил с похоронами. Разумеется, его не волновало, что, согласно традициям, тело короля должно было быть доступно для прощания любому степняку в течение трех дней. Он велел хоронить брата на следующий же день после смерти, что было неслыханно рано. Не мог дождаться дня, когда проснется королем.
Именно из-за спешки с похоронами Томана провожала на кладбище не такая большая толпа, которая обычно собиралась по таким серьезным случаям. Знать из дальних замков королевства просто не успела добраться вовремя, а крестьян из окрестных деревень было на удивление мало. Процессию вели черные священники, что было необычно, потому что служители старых богов были изгнаны из замка не так давно, и присутствующие на церемонии не очень хорошо представляли себе, как им следует себя вести.
Жрец бога огня – семейного покровителя королевской династии в Туманном Королевстве – обычно пел похоронную песню в течение всей церемонии. Затем, его помощники из святилища бога при кладбище приносили свечи, сделанные из специального воска с благовониями и дающие необычно яркое пламя, расставляли их вокруг тела, и к песнопению после этого присоединялись все присутствующие на похоронах. Когда свечи догорали, тело вместе с важными для него при жизни вещами, погружалось в землю.
Сейчас похоронную процессию вели черные священники, мрачные, торжественные. Собственно, как всегда. На их лицах, наполовину закрытых капюшоном, всегда была маска мрачного высокомерия. На сей раз высокомерие было слегка разбавлено притворной скорбью.
Про себя Элина возносила молитву богине земли, древней покровительнице всех степных женщин, прося ее принять её супруга и отвести беду от ее сына.