Черные священники открывали двери храма только на несколько часов, которые были наполнены странными протяжными молитвами и пением. И песни были о вечной жизни, наполненной борьбой с чудовищами. Больше не слышно было в храмах смеха и детских голосов. Деревянные статуи старых богов с веселыми, грозными, добрыми или сердитыми лицами были заперты, как непослушные дети, в подвалах замка, а новый бог имел алтарь, на котором стояли сосуды с яркими синими камнями, символами вечной жизни. Лика он не имел, поскольку был везде и нигде, как говорили священники, невидим в сияющем свете вечности.
Сейчас, до начала службы, в храм могли войти только священники, но – странное дело – она заметила, как за одним из священников в дверь проскользнул какой-то ребенок, почти подросток, возраста её дочери. Вероятно, и ее девочка была сейчас в храме, подумалось Элине.
Механически кивая на какие-то ничего не значащие фразы, она стремительно перебирала в уме возможности что-то узнать о происходящем в храме. Неожиданно она вспомнила о совсем простом решении. В храм вела задняя дверь, которой когда-то пользовалась королевская семья и ключ от которой должен был храниться где-то в спальне её мужа. Что если попробовать воспользоваться дверью и понаблюдать за тем, что происходило в храме за закрытыми дверями?
Всхлипнув, она закрыла лицо краем шарфа, и родственницы, наконец, отстали от нее. Она вернулась в замок и сравнительно быстро добралась до спальни короля по необычно людным коридорам замка. В спальне никого не было, и она воспользовалась этим моментом, чтобы лихорадочно перебрать вещи в шкатулке, где обычно хранились ключи. Ключей была целая связка, и она едва успела засунуть её в карман плаща, когда в спальню вошли слуги с какими-то покрывалами и подушками.
Длинным коридором добравшись до кухни, она пересекла её среди лихорадочной суеты слуг и выскользнула через маленькую дверь, которая вела к кладовым. У кладовых тоже было людно. Слуги суетились с мешками муки, бочками с овощами и связками копченостей. От двери одной из кладовых вдруг резко шагнула в ее сторону какая-то фигура и она, вздрогнув, остановилась. Поднимая глаза, она уже знала, что путь ей преградил Шпион.
Встретившись с его острым как нож взглядом, она отступила на шаг. На его лице мгновенно появилась та же улыбка, которую она уже видела вчера. Сочувствующая, но взгляд при этом отстраненный, наблюдающий.
– Ни о чем не беспокойся, королева. Я прослежу за всеми церемониями. У тебя на сердце слишком много скорби сейчас.
Вероятно, он ждал, что она что-то ответит, но она только опустила голову, чтобы пройти мимо. Она не обязана была докладывать ему, по какому делу и куда шла.
Уже вслед ей он бросил, – Ведь ты любила его … как отца.
Она не стала оглядываться. Нашел время иронизировать.
На её удачу задняя храмовая дверь находилась за сараем, который когда-то использовался как летняя кладовая, и никто еще не успел забрести за сарай в этот утренний час. Еще одной удачей было то, что она почти сразу же нашла нужный ей ключ, открыла дверь, проскользнула в храм и плотно закрыла дверь за собой.
***
– Никогда не думала, что камни могут так ярко светиться в темноте. Дневного света почти не было – окна-то в храме узкие и их мало, – но я ясно видела всех, кто был в здании. И только благодаря камням, – рассказывала она вечером Леонарду, сидя у камина в его комнатушке за библиотекой.
В камине потрескивал огонь, но от утренних воспоминаний по спине у нее пробежал холодок.
– Вокруг алтаря стояли священники, а за столом у камина сидело человек десять детей. Ива была среди них.
Домовик не перебивал ее, ожидая продолжения.
– И представляешь, дети что-то писали, рисовали или чертили. Кое-кто из детей писал, но большинство что-то рисовало или чертило, они довольно долго так сидели, склонившись над бумагами.
– А священники что делали? – спросил домовик.
– Священники просто стояли за спиной у детей, как будто следили за ними. Потом один велел им остановиться, а еще один принес в тарелке какой-то белый порошок. Поставил его на стол, дал детям ложки, и они … они стали его есть. А я …я увидела, что один из священников стал оглядываться по сторонам, словно почувствовал меня, и я выскользнула за дверь. Закрыла ее за собой тихо. В том углу, где дверь, там темно совсем было, думаю, он меня не заметил.
– Что еще за порошок такой, – пробормотал Леонард.
– Я спросила Элину про порошок, позже, после того как она вернулась в свою комнату из храма, – ответила королева. – Она сказала, что еще совсем недавно порошок казался ей отвратительным, как мел. А сейчас она не может обойтись без него, ждет своего утреннего порошка, потому что без него ей становится совсем плохо. Боюсь, что это дурманная трава.