– Король Октябрь мог бы стать моим союзником против других королей. В конце концов, мы же родственники, а законный союз двух королевств дал бы мне перевес перед всеми, – смутился Шпион.
– Я и не знала, что вы родственники, – снова не смогла удержаться от насмешки Элина. Ей, наконец, окончательно стало ясно, на что рассчитывал Шпион, сделав дочь Октября своей женой. Сам по себе он был скорее врагом старого короля, отнявшим трон у его внука, а вот жениться на Элине дала бы ему совсем другой статус.
– А разве тебе не захотелось бы стать единственной королевой Земель Валги? Ты была бы прекрасной королевой для объединенных степных земель, а затем и твой сын, —криво улыбаясь, сказал Шпион, заглядывая ей в глаза.
– И тебя бы устроило, что ты плясал бы под дудку священников после такой коронации? – с трудом скрыв презрение, спросила Элина.
Она изо всех сил старалась прощупать почву и понять, как можно, используя тщеславие Шпиона, разузнать побольше о его планах, а также о планах священников.
– Устроило бы, если бы ты была на моей стороне, – в голосе Шпиона появилась вкрадчивость. Это оружие он прекрасно умел использовать, как она уже не раз убеждалась, наблюдая, как он бархатным голосом зачаровывал родственников и подчиненных и уговаривал их совершить что-то, выгодное лишь ему одному.
– Когда-то я убедился в том, что ты единственная, кто способен по-настоящему понять меня. Когда-то, спасая своего сына, ты доверилась мне, а я рассказал тебе, как глубоко был ранен сам, будучи ребенком, оторванным от матери. Ты боролась за сына, а она нет. Просто позволила забрать меня у себя и никогда даже не пыталась вернуть. За меня вообще никто никогда не боролся, вот я и запутался с той, совсем еще детской поры я запутался. А ты могла бы помочь мне разобраться в себе.
Элина смотрела на него с изумлением. Перед ней был словно другой человек, страдающий, доверчивый. Почему не попробовать рассказать ему правду о священниках, пронеслось в голове у Элины. Раз уж он все-таки доверяет ей.
– Священники не союзники тебе, – горячо заговорила она. – Их синие камни несут заразу. А их воины вообще не люди. Они только похожи на людей, но внутри них прячутся чудовища. Тебя обманывают!
Ох, не нужно ей было говорить об обмане. Шпион был просто не способен допустить мысль о том, что кто-то мог обманывать его, а он об этом не догадывался. Его лицо мгновенно приняло подозрительное выражение, а глаза сощурились.
– Что-то похожее я уже слышал, – процедил он. – Ко мне приходили осенью какие-то деревенские недотепы и несли какой-то бред про степное проклятье, так кажется, они выразились. Я еле сдержался, чтобы не наказать их, но выгнать – выгнал.
Этот ответ прозвучал так резко и жестко, что у Элины перехватило дыхание. Как она могла поддаться очарованию его голоса и хотя бы на секунду поверить его искренности? А Шпион уже поворачивался к ней спиной, бросая слова через плечо.
– Не поддавайся какой-то глупой болтовне, Элина, а прими правильное решение. Смотри на жизнь трезво. Подумай о том, что тебе действительно нужно, чтобы спасти себя и своего сына и вернуть ему и себе власть.
***
Каждый новый зимний день приносил новые тревоги, и Алеку казалось, что те времена, когда он жил в замке, остались в давнем прошлом. Каким же юным он был тогда! Сейчас, пытаясь создать какое-то подобие войска из пещерных беженцев, он чувствовал себя почти стариком, вечно чего-то требующим и чем-то недовольным.
Крестьяне настолько отличались от солдат, что иногда ему казалось, что солдаты были каким-то особенным степным племенем, а не выходцами из простых крестьянских семей. Солдаты с полуслова понимали, чего он от них хотел. Вбитая с мальчишеского возраста дисциплина и мастерство делали их как бы продолжением его собственных рук и желаний, его устремлений и его боевого азарта. А он был смелым, умным и добрым командиром, его отец имел все основания им гордиться.
Но здесь, в пещерах все было по-другому. Начинать приходилось с самых простых движений и поз, с самых простых объяснений того, чем простой топор отличается от боевого. Только один раз он разозлился и сорвался на крик, и тут же какой-то рослый крестьянин запустил своим топором от злости в пещерный сталактит.
Сталактит разлетелся на множество осколков, и пока осколки летели в разные стороны, а парень, плюнув, уходил прочь, в голове у юного принца пронеслась мысль о том, что он потерял бойца. Что бойцы-беженцы – это не солдаты, которых с детства натаскивали служить ему. Что беженцы вообще не были обязаны вставать в его ряды. Что он должен научиться ладить с ними и … уважать их.
В тот день он стал присматриваться к тому, как проводил тренировки валгалианин. Ксандр помогал Алеку обучать крестьян, а также тренировал валгалийских подростков из валгалийского рудного поселка, которые пришли в горы принять участие в боевых операциях Ксандра. Вождь поселка разрешил добровольцам отправиться в горы, и вчерашние мальчишки, мечтавшие о битвах, не замедлили этим воспользоваться. Валгалианин проводил тренировки совсем не так, как это было принято у степняков. Внешне суровый воин, он становился совершенно добродушным во время тренировок. Ему и в голову не приходило отругать кого-то из учеников. Он смеялся вместе с подростками, совершенно не пытаясь выглядеть их начальником, после тренировок играл с ними в карты, слушал их истории вечерами у костра и пел вместе с ними странные валгалийские песни.