Тихонько заскулила. Она чуть не плакала, потерявшись во внезапно обострившихся чувствах, и дезориентированное сознание затапливала паника.
Рядом негромко ругалась Влада, и звук ее голоса то отдалялся, то приближался, и понять, что именно она говорит, никак не получалось. Слова, привычные, казалось бы, слова ускользали, превращаясь сейчас для Марии в сумбурный набор звуков, пугающий своей чуждостью. Она барахталась в этом мутном мареве, которое становилось все плотнее и плотнее… А потом перегруженное сознание просто отключилось, рухнув в спасительную темноту.
Пришла в себя она не сразу. Влада успела перетащить бессознательную тушку сотрудницы на невысокий диванчик, похлопать ее по щекам, обтереть лицо мокрой салфеткой и пару раз душевно выматериться. Даже сунула под нос так и валявшейся в отключке Марии открытую банку с какой-то мерзко подванивающей бытовой химией, найденной в лотке их тележки — не нашатырь, конечно, но запашок крепкий.
Вонючка эта, кстати, и сработала — именно после заботливо устроенной «ароматерапии» Мария завозилась и со стоном открыла мутные глаза.
— Спасибо, что в этот раз хоть голову мне отгрызть не пыталась.
Расфокусированный взгляд остановился, и в нем начала проступать какая-никакая осознанность. И растерянное непонимание.
— Что… Что происходит?..
— Как тебя зовут, помнишь? А? Давай, вспоминай.
Сидевшая напротив девица, одетая в светло-серое форменное платье, сейчас не казалась ни робкой, ни тихой, и спорить с ней почему-то… Не хотелось. Да и было Марии так паршиво, что мысль ослушаться, не ответить на заданный вопрос ей даже в голову не пришла, так что она честно продиралась сквозь плавающий в голове туман, пытаясь вспомнить. И туман этот начал светлеть.
— Мария… Мария Александровна. Швачко.
— Хорошо, замечательно даже, — девица явно немного расслабилась, и взгляд ее потеплел. — А год у нас какой?
Год? Что за глупые вопросы? Спрашивает, будто она ненормальная какая-то. Ну, раз ей надо убедиться, что Мария при разуме, то пожалуйста. Ей не жалко.
— Одиннадцатый.
Марина — теперь она наконец-то вспомнила, как зовут эту настырную девчонку — удивленно вскинула брови, но никак комментировать полученный ответ не стала.
Странная девчонка, определенно странная. Вот чего она прицепилась?
— Замечательно. А работаешь ты у нас кем?
И спрашивает, будто Мария могла забыть, кто она такая, и сколько лет уже проработала… А кем? Воспоминания забуксовали, и Мария растерялась. Что за глупость, она же не может не помнить такого…
— Бухгалтер. Точно, да. Я бухгалтер. Игрушки… Мы работали с игрушками, магазин детских игрушек, да. «Зеленый клевер», у нас магазин на левом берегу, и…
— Ты же еще там работаешь? Или уже уволилась?
А взгляд какой пристальный и напряженный, от него просто мороз по коже. Чего она так наседает со своими вопросами?
— Да, работаю. Хотя нет, — всплывшее в памяти воспоминание заставило нахмуриться. А за ним еще одно, и еще. Мария похолодела. Заговорила медленно, пытаясь поймать и удержать эти разрозненные кусочки, которых становилось все больше и больше. — Я и правда уволилась. Мне предложили другое место, получше. Там что-то… Кондитерская фабрика. Да. «Карамельное счастье», кажется, я даже на собеседовании была, но там…
Блок воспоминаний наконец-то прорвало, и Мария задохнулась. Сцепила зубы, пытаясь унять накатившую из-за перегруза информацией тошноту, справиться с тем потоком памяти, который нес ее сейчас, как щепку, сквозь хлынувший поток образов и фрагментов событий.
— Твою ж мааать…
Сидящая рядом мерзавка гнусно хихикнула.
— О, ну добро пожаловать в реальный мир, значит. Вы с ним давненько не виделись.
— Этот выродок меня запер, — Мария с неверием смотрела на свою, выходит, сестру по несчастью. — Запер в этой ипостаси, в этом месте… Украл моего зверя! Он…
В руки тут же сунулся стеклянный бочок стакана, и теплая ладошка осторожно придержала, помогая поднять его к лицу.
— На вот, водички попей, может попустит. И выдыхай, не украл. Ну, точнее, не до конца украл. Давай-давай, вот так, — маленькие ручки заботливо помогли удержать стакан, не облившись. — И будем думать, что делать дальше, пока нам тут по голове не настучали.