Или, может, перила? Старые деревянные перила, покрытые сухими чешуйками облезлой краски, огибали весь балкон, а цветочные ящики висели снаружи, за ними. Рита коснулась ладонью округлой деревянной дуги — колется, и ощутимо так.
Могла она рассадить руки об эту заскорузлую краску? Да легко — весь вечер проковырялась в кадках, перегнувшись через эти облезлые перильца. Могла ли при этом ничего не заметить? Менее реально, но все же возможно. Устала, увлеклась, вот и…
Все же более адекватное объяснение. А адекватные объяснения после вчерашнего как-то ближе. Нужнее.
— Точно кукушка отлетает.
Держать балконную дверь открытой после вчерашнего как-то совсем не хотелось — слишком уж концентрированной оказалась эта волшебная цветочная мечта. К такой привыкать нужно постепенно.
И балконная дверь была решительно захлопнута.
Дозированно.
И ручку проверить, подергать, чтобы убедиться, точно ли закрыта.
Цветы из-за стеклянной двери смотрелись нарядно и абсолютно безопасно. Укоряюще. Рите даже стало чуточку стыдно самой перед собой за эту свою глупую трусость, но в памяти всплыл вчерашний заскок. Память, кстати, вела себя странно — воспоминания вроде бы были на месте, но они притупились и потускнели. И, пожалуй, совсем не вызывали тех эмоций, что были вчера.
И что ее могло так испугать?
Зато желудок, недовольный тем, что глупая его хозяйка совсем забыла о еде, громко заурчал.
Точно, завтрак. Думать о нем было не в пример приятнее. И безопаснее.
Так что Рита бодро похромала сначала в ванную — принять душ и обработать-таки обнаруженные ссадины, а потом и на кухню — готовить еду и варить кофе.
Нарушенное тревожным пробуждением спокойствие постепенно возвращалось, а сам сон медленно, но уверенно тускнел в памяти, теряя ту пугающую объемность и реалистичность. И Рита, в принципе, сейчас была рада этой избирательности своей памяти, а то слишком уж много странного в ней внезапно нашлось.
Так что лучше думать о чем-то более безопасном. Спокойном. О завтраке, вот. О кофе, который уже исходил ароматным паром в тонкостенной чашке. О планах на день. На неделю. Или даже на целый месяц?
Так много свободного времени у нее не было уже давно. Слишком давно, чтобы быть правильным. Но мысли эти, непривычные и такие приятные, рождали предвкушение. Заставляли сердце радостно биться, а губы — растягиваться в шальной улыбке.
Как же много интересного ее ждет!
И эту ее радость не омрачали ни странные сны, ни отбитый бок, ни синяки. Даже тот, который она обнаружила во время купания — на спине, прямо между лопатками. И то, что он размером и формой напоминал след от небольшой ладони… Эту ассоциацию Рита просто отогнала подальше.
Мнительность. Это все глупая ее мнительность и слишком жесткий пол. И точка.
Глава 11
Сегодня Арсен выглядел еще хуже. Лицо его заострилось, натянув посеревшую кожу на острых скулах, а глаза блестели нехорошим лихорадочным блеском. Ну, по крайней мере здоровый глаз — тот, который зацепили по векам кошачьи когти, уже почти не открывался.
А вот порезы воспалились сильнее, еще больше увеличив отек.
Увидев его таким, Мария невольно отступила от неожиданности.
— Что, не нравится? — голос у него тоже изменился, охрип. Но на сарказм силы, похоже, еще оставались. — Вот и не лезь близко к этой су… кошечке, и с тобой такого не случится. Возможно.
Ухмылка из-за опухшей щеки у него вышла кривая, нехорошая. Да и дышал он тоже не хорошо — часто, поверхностно.
— Может… Может, врача вызвать? Или в город съездить? Если она дикая, то могут же быть болезни…
Смех у Арсена получился злым. Обидным.
— О, эта тварь здорова, поверь. Всем бы такое здоровье, как у нее. Ловцы их хорошо проверяют перед продажей, а мы перепроверяем. Я перепроверяю. Просто… Просто особенность у них такая, как аллергия. Пройдет. Да, стерва?
Кошка обращенный к ней вопрос гордо проигнорировала.
Она сегодня, в принципе, вообще была на удивление спокойна. Томно лежала, прижмурившись, на своем суку, и только чуть подрагивал иногда кончик расслабленно свесившегося хвоста да шевелилось чуткое ушко.
И на появление Марии в кошатнике она тоже почти не отреагировала — только чуть приоткрыла один глаз и, окинув гостью ленивым взглядом, снова задремала.
Может, и вправду успокаивается, привыкает? Хотя, конечно, озвученная Арсеном теория о пользе ее присутствия для приручения этой зверюги даже с натяжкой не казалась правдоподобной.