Миску с кусочками мяса Мария послушно отдала, и теперь ждала, пока еду обработают очередными полезными добавками.
Но кошка действительно была спокойнее. Успокоительные? Должны же быть какие-то успокоительные и для животных тоже. Так почему бы и нет?
Только вот на пуфик она все равно опускалась с опаской, настороженно глядя на расслабленную меховую тушку. Спит?
Зеленый глаз приоткрылся на мгновение, но тут же закрылся снова. А ведь притворяется. Слушает. Смотрит. Хочет сбежать и теперь выжидает?
— Миску ей ставишь сегодня сама. Софья Казимировна завтра хочет понаблюдать за вами. Тобой и кошкой — как та реагирует, как себя ведет и все такое, — Арсен сегодня был на удивление добродушен. — Так что в твоих же интересах ей продемонстрировать ваше с кошечкой, — он выплюнул это слово, как ругательство, — взаимопонимание. Ты же хочешь денег?
Мария неуверенно кивнула. Обещанная прибавка к обычному окладу была действительно соблазнительной.
— Тогда не расстраивай хозяйку. Вперед.
Подготовленную еду для кошки она забрала почти без колебаний, и рычажок поддался легко, с негромким шуршанием выдвигая поддон. А кошка перестала изображать сон и села, немигающими глазами-плошками следя за ее руками. Чудо, но те почти не дрожали.
Мисочка аккуратно стала в специальный паз на поддоне, и широкий выдвижной поднос плавно уехал вглубь корпуса вольера. Послушная повороту рычажка платформа с мисками соединилась с остальной частью дна, приподнимаясь в небольшой подиум. Негромко щелкнул замочек, и Мария подергала его, проверяя, действительно ли он закрылся. Стать причиной — вольной или невольной — побега этой дикой твари ей не хотелось.
— Вот и умница.
Кошка стекла с ветки и лениво скользнула к миске. Принюхалась задумчиво.
А вот ела она по-прежнему диковато — выхватила кусок побольше и отпрыгнула со своей добычей назад, вглубь клетки. Неожиданно громко зачавкала, с влажным хрустом разгрызая сырое мясо. И второй кусок она «добыла» так же — резкий бросок, схватить и метнуться назад.
Да еще и выла при этом все так же противно. Утробно.
— Обживается девочка, — Арсен смотрел умиленно. — Видишь, привыкает.
На звук его голоса кошка резко вскинула испачканную кровью морду. Злобно блеснула глазами, зашипела, но тут же снова с хлюпаньем вгрызлась в мясо.
Мария поежилась. Было в этом животном что-то… неправильное. Дикое — это понятно, животное ведь на самом деле дикое, в полном смысле этого слова. И людей любить ему не за что. Да и не за чем. Но… Почему-то Марии казалось, что кошка не просто злится — она их по-настоящему ненавидит, и ненависть ее вполне осознанна.
Слишком осознанная для кошки.
* * *
— Мы не сможем.
На деревце Тамара смотрела с ненавистью. Оно же, словно насмехаясь, сияло. Ловило свет своими листьями-подвесками, и те вспыхивали всеми оттенками золота и багрянца, покачивались от несуществующего ветра. И, дразнясь, горели силой — той, что была нужна сейчас, как никогда.
Той, которой не хватало.
— Ты не представляешь, как же я его ненавижу, — она провела ладонью по полированным граням каменных листьев, собрала их в горсть и сжала, словно желая сломать. Отпустила бессильно. — Сколько же силы в него вливается, а ей все мало!
— Сколько времени она дала?
Андрей был хмур. Ситуация, и так напряженная, сейчас обострилась до крайности, и теперь тому периоду шаткого равновесия, в котором они держались последние годы, похоже, пришел конец. Как же все невовремя!
— До двадцать первого.
— Июля?
У Тамары вырвался нервный смешок.
— Июня.
— Вот тварь!
— Будто ты этого не знал.
Дерево звенело. Едва слышный, нежный перезвон был красив. Завораживал. Только вот Тамара явственно слышала в нем издевку. И голод — вечный голод, ненасытный, который эта дрянь никак не могла утолить.
Но красивое, да. На него вообще все засматривались — работа старых мастеров, такого сейчас не делают. Так сейчас не делают. Высокое, почти в человеческий рост, филигранно сплетенное из сотен и сотен металлических нитей, оно ветвилось, гордо раскидывало свою роскошную крону. Ажурную. Изящную.