И не медь, нет — красное золото. И десятки тончайших резных листьев — подвесок, выточенных из шпинели всех оттенков осени. Знал бы кто… Роскошное, невероятно, невозможно роскошное украшение даже для музея, не то что офиса, даже такого стильного и — Тамара раздраженно скривилась — пафосного, как у нее.
Дерево это проклятое стояло ровно посреди зала, на небольшом возвышении. И ведь тогда, при обустройстве этого офиса, ей пришлось специально разрабатывать дизайн так, чтобы дрянь эту было видно из любой его точки.
И чтобы она дотягивалась до любой его точки.
Правда, все, кто не знал, что оно из себя представляет, восхищались. Просили контакты завода, где делают такую красоту. Просили, а то и требовали, использовать подобное в проекте уже своего интерьера. Не понимали, почему им в этом отказывали, не верили, что работа штучная, и все равно хотели такое же.
Знали бы они, что именно хотели…
Горькая улыбка скользнула по губам. Вот бы его кто украл. Смотрели, да. Присматривались. Даже пару раз пытались, но… Жаль, мастер тот и правда был хорош. Зато те разы принесли нежданную пользу — после такого почти половина накопителей на нем к утру оказывалась заполненной под завязку… А горсть пепла с пола можно и смести.
Приняла из рук Андрея массивный кейс. Откинула крышку, и поднялись, сдвигаясь в сторону, обитые бархатом ярусы. Бесконечные ряды ячеек с пустыми артефактами. С заполненными. И последних до ужаса мало, удалось бы сейчас хоть треть заполнить…
Призрачность этих мечтаний она понимала прекрасно, и это еще сильнее разжигало ненависть к Зофке.
Андрей тоже хмурился, рассматривая дерево. Мало. Непозволительно мало.
Заменяли заполненные листья-накопители они молча. Снимали наполненные силой камни и осторожно укладывали в кейс, подвешивая вместо них пустые — такие же солнечные, яркие, но без той живительной искры внутри, которую камни тянули из связанных с артефактом существ.
Тянули… Крали.
Четверть.
Боги, всего лишь четверть!
Если бы эта мелкая стерва не соскочила, то сейчас кейс был бы заполнен более чем на половину — хотя девчонка и была самой хлипкой на вид, зато силы в ней было немерено. Да она одна за день отдавала накопителям только силы, сколько остальные цедили неделю!
— А если попытаться взять кого-то нового? — Андрей привычно собирал и запечатывал кейс, чтобы снова спрятать его в сейфе.
Хмурый, злой. И в первую очередь на самого себя, ведь именно через него тогда, давным-давно, когда только отгремела война, Зофка на них и вышла. Родня, да, но дальняя даже по человеческим меркам, а для таких, как они, родственные чувства всегда были лишь неким рудиментом, отсутствующим у большинства особей.
Но тогда, в практически разрушенной огнем войны Варшаве Зофка казалась им светом надежды.
Вывела. Вывезла. Помогла спасти почти всю семью, немногочисленную до начала войны и еще больше поредевшую во время нее. Привезла сюда и помогла обустроиться, надежно спрятаться среди людей… И посадила на короткий поводок, с которого они не могли соскочить до сих пор, все глубже и глубже завязая в этой кабале.
— Кого? Полукровок не так много, а подходящих полукровок еще меньше. Да и время, которого нет, — Тамара ощерилась в злом отчаянии, — сам же знаешь, сколько приходится тратить на эту гребаную привязку! Они же все сначала рвутся прочь, хоть и сами этого не замечают, пока не ослабеют полностью… А это время.
Время, которого сейчас не хватало, как никогда.
Дерево тихонько звенело пустыми накопителями, словно насмехаясь, и она не выдержала. С ненавистью ударила по плетеному металлическому стволу, рванула когтями, и тут же тихонько заскулила, баюкая обожженную ладонь.
Давно сгинувший мастер был действительно хорош, а Зофка, притащившая им эту дрянь, знала, что делает.
Прижалась, пряча лицо на груди обнявшего ее Андрея. Он нежно гладил ее по голове, как ребенка, и шептал тихонько что-то утешительное. Гнев ее он понимал. И разделял.
— А если вернуть?
Тамара вздохнула.