Пробегая мимо растерянно замершей Риты, хозяйка пропыхтела смущенное «извините» и помчалась дальше.
Кофе было особенно жаль. Мечтами о нем — горячем, ароматном, с пышной шапкой нежной карамельной пенки, она держалась весь этот день. Ужасный на самом деле день.
Сегодня она наконец-то уволилась с нелюбимой работы, выдержав напоследок двойную меру придирок от своей — спасибо, что уже бывшей — начальницы, нытье коллеги, усиленно страдающей из-за того, что с уходом Риты ее обязанностей, и так немаленьких, прибавится. Подколки девочек из бухгалтерии, злорадно перемывающих ей косточки. За спиной, но так, чтобы она точно слышала.
И куда она увольняться собралась? В пустоту ведь уходит, думает, поди, что такого «специалиста» с руками заберут. А кому она нужна? Да таких, как она, пучок за десятку, так что скоро придет обратно. Приползет. Будет жаловаться Тамаре Ивановне, каяться и проситься обратно. Обязательно будет. И вот тогдааа…
Рита ожесточенно терла салфеткой любимые светлые джинсы, по которым буро-желтыми подтеками расползались кофейные пятна — все, что осталось от ее несостоявшейся маленькой радости. А еще эти грязные лапы…
И вовсе не в пустоту. И вполне себе хороший она, Рита, дизайнер. И в портфолио у нее уже накопилось приличное количество действительно достойных проектов, за которые ее, собственно, и пригласили в ту новую компанию…
Всего несколько месяцев, и в самом сердце города, в одном из модных бизнес-центров, откроется новое дизайн-агентство, и тепленькое местечко для Риты там уже подготовлено. Даже рабочий контракт подписан. И даты в нем проставлены. Как и оклад. Хороший, надо сказать, оклад.
Так что не такая уж и бездарность, правда? А в тот гадючник она точно не вернется.
— Вот, возьмите.
Будто бы из воздуха, перед глазами у Риты возникла рука с пачкой влажных салфеток. Увлекшись самокопанием и бесславным сражением с пролитым кофе, она даже не заметила, как от стайки собачников отделилась девушка и тихонько подошла к месту разворачивающейся кофейной трагедии.
На поводке за ней уныло плелась здоровенная черная псина, похожая на грустный шар меха.
— Простите Кору — она еще маленькая, хоть и выглядит, как слоненок. Таня за ней следит, воспитывает, но тут отвлеклась, и вот… Так получилось.
Сунув-таки Рите в руки пачку салфеток, девушка подняла с газона смятый стаканчик от кофе, на который Рита возлагала такие надежды, и метко запустила его в стоявшую неподалеку урну.
Пока жертва собачьего произвола сосредоточенно оттирала испорченную одежду, незнакомка пользовалась моментом, разглядывая ее с неприкрытым любопытством. И прищуренный взгляд льдисто-серых глаз цепко подмечал все детали.
Худенькая, с темными волосами и несколько смуглой кожей, но при этом какая-то… Неправильная.
Нет, со стороны Рита выглядела вполне обычно — в меру ухоженная молодая женщина, довольно модно одетая и с очень даже стильной стрижкой, но… Незнакомке она сейчас казалась серой, тусклой, как вылинявшая старая фотография, и эта неправильность ее огорчила. И прочертила хмурую морщинку между темно-медными бровями.
Но когда Рита подняла взгляд на неожиданную свою собеседницу, та снова сияла безмятежной улыбкой.
— От лица всех собачников — вольных и невольных — приношу вам свои искренние извинения, — девушка изобразила дурашливый полупоклон. — Эти пушистые чудовища иногда бывают очень коварны в своих делах. И незаметны. Да, Волчек?
Волчек страдальчески возвел очи горе и вздохнул еще печальнее.
Девица хихикнула.
— Он очень скучает по своим хозяевам, а меня, скорее, просто терпит, поэтому и разыгрывает такую драму. Терпишь ведь, чудовище?
Пес повернулся к людям необъятной мохнатой задницей и улегся на траву. Разве что глаза лапой не прикрыл, показывая, как же эти двуногие со своей нелепой суетой ему надоели.
— Я Света, — девушка лучисто улыбнулась. — Временная хозяйка этого необщительного парня и, похоже, немножко ваша соседка. Тоже временная. Хотя я вас здесь раньше не видела. Вы тоже тут недавно?
А вот неожиданная собеседница была, пожалуй, яркой. Миниатюрная, со сметанно-белой кожей и пушистыми рыженькими волосами, рядом со своим огромным псом она выглядела почти ребенком. Этакая девочка-тростиночка, Пеппи Длинныйчулок с монстриком на веревочке.