— Вот и чудненько.
Стоявший за ее спиной Арсен увиденным был явно доволен. И то, что в этот раз кошка ела аккуратнее и спокойнее, без утробных завываний и рычания, он тоже оценил.
Если в предыдущие дни вокруг трапезничающей твари веером разлетались брызги крови, когда она отрывала очередной кусок от мяса, прижатого когтистой лапой к полу, то сегодня их порадовали просто-таки идеальными манерами — впервые Мария видела, чтобы эта дикая тварь тихонько ела из миски. Как и положено порядочным кошкам.
А зверюга, доев угощение и вылизав кровавые разводы со дна миски, чинно села, обернув толстые лапы пушистым хвостом. Томно прищурилась на стоявших по ту сторону решетки двуногих.
И умывалась она сейчас тоже изящно. Неспешно. В этот раз на шерсти во время еды почти не появилось кровавых потеков, от которых горничную прямо корежило все эти дни — так, лишь пара небольших пятнышек и тонкий алый росчерк, спускавшийся от угла рта вниз по белой пушистой шее.
Мария смотрела на эти неспешные движения шерстяной лапы, словно бы стыдливо стиравшие последние следы кровавой пирушки — мясо ведь кошке всегда передавали свежайшее, и эти истекавшие кровью куски у горничной вызывали тошноту — и думала, что изменения со зверем произошли действительно изумительные. Зверек, сидевший сейчас перед ней, казался вполне обычной домашней кошкой.
Немножко с характером, да, но разве бывают кошки, по-настоящему добрые и послушные?
— Ну что ж, проверим.
То, что Арсен решительно открыл дверцу вольера и бесстрашно сунул туда обе руки, для нее стали полной неожиданностью. Мария отшатнулась и даже успела открыть рот, чтобы закричать, позвать на помощь… Но нет, не пришлось.
Кошка расслабленно лежала у него на руках пузом кверху. В круглых глазах ее читалось откровенное изумление — как же так, меня, такую меховую красоту, и вот так варварски на руки?
— Драться не будешь?
Кошатина медленно моргнула, не сводя явно заинтересованного взгляда с лица человека, что склонился над ней. А этот самоубийца бесстрашно положил ладонь на мягкое светлое брюхо. Погладил. Прошелся растопыренными пальцами, «грабельками» прочесывая плотный мех. И снова.
Громкий треск, поплывший по комнате, Мария даже сначала не опознала, как мурлыканье. От этого раскатистого, басовитого рокота, казалось, завибрировало все — и воздух, и пол под ногами. И вся эта комната вместе с ее обитателями.
Дремавшие на своих насестах коты тоже заволновались. Они прядали ушами, щурились. Поднимались с лежанок, нервно переступая с лапы на лапу и растерянно переглядываясь.
Волнение их Мария понимала и разделяла — на нее саму этот звук тоже влиял странно, рождая в душе непонятное беспокойство. Хотелось развернуться и бежать, бежать как можно дальше из этой комнаты… Да и из этого дома тоже — подальше. Просто бежать.
Поддавшись этому невнятному порыву, она медленно попятилась, но, опомнившись, замерла. Остановилась, сцепив руки в замок, и покрепче сжала зубы. Задышала размеренно, пытаясь успокоиться.
— А интересная ты у нас девочка, да?
Кошка доверчиво льнула к груди человека, не сводя с него завороженных глаз. Послушно подставляла толстенький животик под почесушки.
Жмурилась блаженно.
И урчала, урчала, не замолкая и не замечая, как уже не нервничают — мечутся из угла в угол растревоженные коты, сбежавшие со своих лежаков, а по лицу стоявшей рядом женщины градом катится пот.
Зато Арсен был явно доволен.
— Замечательная девочка. Софья Казимировна точно будет тобой довольна. Да, красотка?
Кошка, восторженно боднула его в плечо, и рокот этот сбился. Он чуть сменил тональность, и Марии удалось сбросить с себя этот необъяснимый животный страх, практический полностью отключивший ее разум, вырваться из липкой паутины невнятной паники.
Она беззвучно всхлипнула и с силой сжала в мокрых ладонях и так уже измятый форменный передник.
— Я… Я пойду, да? — Собственный голос казался Марии жалобным каким-то надтреснутым, но сейчас она была искренне рада уже тому, что ей удалось сдержаться, не сорвавшись в позорную истерику. — Арсен, я же вам тут сегодня больше не нужна? Так, может, я?..