В следующий раз телефон зазвонил почти через час.
— Рита, тут пришли правки по проекту для ювелирного. Да, я понимаю, что он был уже согласован. Да, закрыт. Но почти закрыт, ведь это же Ольга. В каком смысле «нет»? Это был твой проект, Рита, не разочаровывай меня. Ты его вела, ты и должна его закончить!
Кристина, маркетолог, командовала всеми. Дизайнерами и продажниками, зашуганными девочками из колл-центра и молчаливыми работягами с производства. Громкая, крикливая, изумительно наглая, она всегда казалась Рите похожей на чайку. Упитанную, прожорливую чайку, которая пытается сожрать все, что попадает в ее поле зрения.
Или всех.
А Ольга — да. Ольга была лучшей подругой Тамары Ивановны, поэтому ее заказы всегда оказывались на особом положении — принимались в любое время и делались в первую очередь, какой бы высокой ни была загрузка. Произнесенная страшным полушепотом фраза «ты что, это же для Ольги» обладала воистину волшебным действием, и делала даже самые нереальные сроки вполне себе реальными.
И, конечно же, такая «Ольга» у Тамары Ивановны была не одна — их было десятка полтора, не меньше, и каждая из них была на особом счету, поэтому, девочки, надо поднапрячься. Вы же понимаете, подвести нельзя? Девочки понимали. Всегда.
Сейчас же Рита отказалась.
Впервые за все то время, что она проработала в «Королевской мебели», она что-то отказалась делать. Случился закономерный скандал, но ведь она уже уволилась? Отстали.
Но чувство вины не ушло. Наоборот, оно, проклюнувшееся из крохотного зернышка, росло и крепло, пускало новые корешки. Поднималось.
Хотя положенные две недели она честно отработала, и не ее вина, что Тамара Ивановна никого не стала брать на ее место. Или она действительно была так уверена, что Рита вернется?
Понимание это вызвало вялое удивление.
А ведь была. И Рита действительно захотела вернуться, почти сразу. Но ей помешали. Помешали… Кто?
Рыжая девочка-соседка со своим большим лохматым псом. Воспоминание об этой странной парочке пришло яркой вспышкой, причинившей почти физическую боль. И раздражение. Влезли и отвлекли. Ведь если бы не они, то…
Рита встрепенулась, выпав из мутного тумана чужих, навеянных мыслей. Неправильных мыслей. Если бы не они, то ее затянуло бы обратно, в ту соковыжималку. И даже не затянуло — сама бы пошла. Побежала.
Она сходит с ума?
Внутренний голос насмешливо шепнул, что уже, похоже, сошла, и вполне успешно. Но переехать пожить в специальную лечебницу, чтобы блаженно пускать слюни в одной из местных мягких палат… Все же не хотелось. По крайней мере пока что.
Или ее сводят с ума. И как? Усиленно заставляя работать, что ли? Звучит откровенно бредово. Да и если бы даже не бредово, то как такое доказать?
Преследуют? Ага, с недоделанным проектом наперевес. Еще более нелепое обвинение, с таким в полицию точно не пойдешь.
Или еще нелепее — ее заколдовали. Прокляли там или порчу навели. Мысль была настолько нелепой, что Рита от нее даже немного вынырнула из этого липкого марева. Хихикнула, представив свою куклу вуду, в которую Тамара Ивановна азартно тыкает… Пером от графического планшета? О, да.
Логично было бы попросить о помощи, но кого? И о какой именно помощи? Что вообще можно сказать о том, что с ней сейчас происходит?
Господин майор, там на меня это, колдунство черное наводят. Работать заставляют без продыху, спасите-помогите!
Воображение живо дорисовало и несколько ошалевшего от подобного заявления полицейского, и путь, по которому ее пошлют после такого заявления. Путь представился ну очень уж далеким, а местами так даже весьма неприличным.
Но все-таки, почему они ждали столько времени? Рассчитывали, что она сама вернется? Прибежит и попросится обратно.
А ведь могла.
Даже хотела.
И почти сделала — только благодаря той рыжей девчонке-соседке после предыдущего помутнения у нее прочистились мозги. Кстати, а ведь хорошо так прочистились — и мысли странные ушли, и даже само воспоминание об их существовании в памяти подтаяло. Почти стерлось. Сейчас вот вспомнила, да, а до этого действительно же забыла? Хотя, по логике, забыть о таком должно было быть сложновато.