— Этот песик?
За суетящейся животиной обе девицы наблюдали с интересом.
— Да не очень. Я вообще за ним присматриваю. Временно. Вот хозяева вернутся, и заберут… Должны забрать. Надеюсь.
А вот это было обидно.
Маленькая белая рука ласково потрепала пса по косматому чубчику. Утешительно так. Понимающе.
А вот Рите, напротив, тискать это косматое чудовище почему-то совсем не хотелось, хотя и особого страха перед зверем у нее тоже не было. Хотя должен же быть, по логике — ведь то еще чудовище. Здоровенное, наглое. И странное, да.
— Зато честно, Волчек. Сам знаешь, какой ты у нас, — Светочка улыбнулась, и улыбка эта, мягкая, понимающая, получилась чуточку тоскливой, — особенный.
Пес недовольно мотнул головой, уворачиваясь от этой ласки и всем своим видом демонстрируя обиду. Светочка вздохнула, но руку послушно убрала. Отступила.
Я от вас устал. Пойдем уже.
— Света, он же говорит, — уже не вопрос, а даже утверждение. — Действительно говорит.
И, интересное дело, удивления мысль эта не вызывала. Хотя, если вдуматься, вот сидит перед ними пес и… Разговаривает? Да еще в ее голове? И, наверное, это можно даже назвать диалогом. Чертовски странным диалогом, конечно, но…
— Он… общительный мальчик.
Тонкие светлые пальчики вяло теребили брезентовую ленту поводка, и Рита как-то отстраненно подумала, что поводок этот, наброшенный свободной петлей на тоненькое девичье запястье, ведь никогда его не покидал. Каждый раз, когда Света с Волчеком ей встречались, они были вместе, и поводок этот словно связывал их в единое целое. Неразделимое.
А ведь они тогда весь день проходили по городу, заглядывая и в маленькие магазинчики, и в кофейню ту, и еще во много мест, но никто им ничего не сказал про недопустимость таких посетителей. Хотя ни по закону, ни по логике такое необъятное чудовище туда пускать просто не должны были, да еще и без намордника.
В упор не заметили?
Все дружно взяли и не заметили эту тушу, размером едва ли не больше самой Светочки?
Сама ты туша.
Пес смотрел зло, обижено. И сопел громко, явно демонстрируя свое возмущение.
Нормальный я. И вообще, может, еще вырасту.
— Это он еще щеночек, да? — Мысль о том, что вот эта глыба может стать еще больше, в голове укладываться не хотела. Принципиально. — И еще подрастет, получается?
— Немножко. Такие, как он, растут медленно. И долго, да.
Света вдруг стала спокойнее, и в том, как она себя держала, как и что говорила, что-то изменилось. Словно она решила для себя что-то, касаемо Риты. Сочла ее… безопасной? Нет, пожалуй, просто заслуживающей ответов. Некоторых.
А пес вот не счел. На свою хозяйку он смотрел недовольно, с явным возмущением, мол, что ты несешь, двуногая, и кому?
Но молчал.
Светочка снова протянула к нему руку. Погладила, успокаивая, и зарылась пальцами в длинную шелковистую шерсть. Шерсть гляделась такой тонкой, такой мягкой, что и Рите тоже хотелось вот так провести по ней ладонью, ощутить, какие же на ощупь эти легкие волны. Только вот зубы… Зубы как-то сходу отбивали желание совать руки к чужим собакам. Большим чужим собакам.
И вообще, собакам ли?
Рита осторожно поинтересовалась:
— Какие «такие»? Кто он? Не пес?
Стоящие перед ней существа, а разум как-то вдруг взял, и перестал воспринимать тех, кто стоял сейчас напротив, как человека и собаку, упорно нашептывая, что в человеке том слишком много нечеловеческого, а в собаке — неподобающего порядочным псам неживотного — обернулись. И сделали это так синхронно, так плавно, что по спине пополз холодок.
Не человек. И не животное.
Светочка и Волчек моргнули. Тоже одновременно.
Рита сглотнула набежавшую слюну. Шагнула назад, к тяжелой двери подъезда.
А в голове было пусто-пусто. И шумно. Она снова слышала, как кровь гремит в ушах, и стук этот, сбивчивый, быстрый, вытянул из памяти тот гулкий перестук из почти забытого уже ночного сна.
Кошмара?
Нет, просто сна, но сна странного.