Они устроились в широкой тени старого дуба, немного в стороне от аллей, киосков и лоточков со сладкой ватой. Хотя запах этот сладкий и какой-то по-детски праздничный ветер до них все же доносил.
Посетителей в парке было немного, так что посиделки их оказались довольно уединенными. Почти душевными.
— Такие, как ты?
Сейчас Рите была очевидна некая эта чуждость, непохожесть ее собеседницы на обычных людей, и теперь она искренне недоумевала — как же она раньше этого не понимала, не улавливала? И почему никто этого не замечает? Ни другие соседи, ни прохожие… Те же продавцы в магазинах дежурно улыбались Светочке — этой странной маленькой женщине, так мало похожей на человека, всего лишь как очередной посетительнице.
А собачники на площадке? Рыжая ведь же каждый день там, с ними. И общаются, общаются… Хотя тут она тут же сама себе ответила — собачникам люди не интересны. И не люди тоже. Да они же даже имен друг друга часто не знают!
С легким удивлением Рита прислушалась к себе, понимая, что сделанное открытие ее не испугало. Это что, получается, лимит страха у нее за последние дни был полностью исчерпан?
— Не совсем.
Светочка улыбалась чуть рассеянной, доброй улыбкой, а ее тонкие, полупрозрачные будто бы пальцы размеренно выглаживали лоснящийся шерстяной бочок лежащего рядом пса.
И эти движения завораживали. Было в них что-то медитативное, отчего Рита, глядя на них, ощущала странное, но приятное умиротворение. Любовалась переливами угольно-черных прядей, золотистыми бликами, остававшимися на мягких этих завитках от прикосновений маленьких белых рук.
Даже не блики — светящиеся словно бы искры, но мягкие, не злые. Они не обжигали, а вспыхивали теплым янтарным светом и гасли, впитываясь в густую шерсть.
Рита зажмурилась. И снова открыла глаза.
Рука, как рука. Никаких искр. Никакого света.
Наблюдавшая за ней Светочка улыбалась.
— Видишь, все ты видишь. Кровь просыпается.
Рита подтянула колени к груди, обняла их, сворачиваясь в комочек. Ощущение легкой бредовости происходящего не исчезало, но притуплялось. И было каким-то усталым.
Кровь? Хорошо, пусть будет кровь. Привет, кровь, хорошего утра тебе, раз проснулась. И что теперь?
— Те… существа, им для жизни нужно быть рядом с людьми. Обычными. Тянут по крохе эмоции. Иногда берут силы, но по чуть-чуть.
— То есть упырят?
Взгляд у Светочки был немного грустным.
— Ну, разве что самую капельку. Обычно они не то чтобы безвредны, но так, щипают понемногу.
Тонкий палец медленно скользил, снова и снова вычерчивая на черной собачьей шерсти затейливые узоры, и те вспыхивали бледно-золотым светом. Полупрозрачным, волшебным. Невозможным.
Или возможным?
Рита засекла, что свет этот видно, когда она смотрит на него вот так, расфокусировано, но стоило хоть немного сконцентрироваться на нем, как картинка снова становилась обычной. Так что она, прижмурившись, следила за этими узорами краем глаза.
Красиво.
Как в сказке.
Гребаной сказке, абсурдной и откровенно бредовой, в которой, похоже, нашлось немножко места и для нее. Понять бы еще, за что ей такое счастье?
— Они осторожны и умны. Понимают, что ели понемножку покусывать еще можно, то вот больше, заметнее… Но если они становятся слишком жадными, или их собирается семья, целая стая, то начинают тянуть сильнее. И больше. А потом им и этого становится мало. Вот тогда они могут начинать жрать не просто силы, — собеседница поежилась, — а саму суть тех, кто рядом с ними.
Звучало бредово. Как паршивая такая сказка — из тех, что не о добрых волшебницах и поучительных историях, а из настоящих, старых. Старых и совсем не добрых сказок, в которых детей в лес заводят их же родители, а ведьмы с аппетитом едят человечину.
И парк как-то разом перестал казаться таким солнечным и нарядным, как до этого. Безопасным. Да и люди вокруг — а люди ли они вообще?
Злое прожорливое нечто, живущее в центре города. И не просто города, а мегаполиса, миллионника. И жрущее, что оно там жрет? Радость? Дементоры вот, например, радость жрали. Ага.
— Не радость, — Светочка, похоже, опять немножко залезла ей в голову. Ну и пусть. На фоне всего остального, что с ней происходит, это было меньшим из зол. — Силы. Эмоциональные, физические. Потом жизненные. А радость… Это совсем другое.