— О, мелкая. Ты вовремя, — Дмитрий устало потер глаза, с трудом подавив зевок. — На вот, глянь вот машинку. Я на ней скрытый раздел нашел, но залезть в него не смог, а надо глянуть, что там есть. И если вдруг еще что полезное нароешь, то вообще замечательно. А я сейчас кофе еще сделаю. И пожрать. Ты ж как всегда голодная, да?
Он поднялся из-за стола, со скрипом отодвинув громоздкий деревянный стул, и действительно пошел к плите. Громыхнул своей огромной, под стать ему самому, сковородкой об решетку, включил кофеварку. Рассеяно замер перед открытым холодильником.
Улыбка на кругленьком личике подувяла, а во взгляде скользнуло беспокойство. Чтобы он, всегда серьезный до отвращения, и вот так? Да еще и не начал читать ей нотации за то, что сама летела среди ночи через весь город, а не приехала на такси, как нормальный человек?
Да ладно!
Но за стол скользнула послушно. Перетянула к себе на колени ноут.
Интересненько.
— А чего Сашку не дернул? Такое же вроде всегда его работой было?
На просто и в вполне логичный, по ее мнению, вопрос дядя ответил не сразу. Помолчал, явно подбирая слова.
— Да ну его. Тут срочно нужно, а он нудеть будет. Еще и нудеть потом будет всем, что его по ночам дергают.
Девица на такое объяснение возмущенно вскинулась.
— Зашибись! А мне, значит, норм, да? Его, бедненького, жалко ночью разбудить, а ты, Лерка, быстро лети, роняя перья, да?
Дмитрий скривился, как от зубной боли. Раздраженно плеснул в кружку горячий кофе, стукнул ею об стол перед обиженно нахохлившейся племянницей.
— Если тебя покормить, станешь добрее, а? На вот, похлебай пока.
Сам он сел на соседний стул, устало облокотившись о столешницу. По кухне разливались аппетитные ароматы жареного бекона. Тихонько шкворчала на сковороде яичница из, кажется, десятков двух яиц. И куда столько? Или дядя ждет гостей?
— Что происходит?
— Дерьмо происходит. Полное.
Лера растерянно моргнула. Ее по-совиному круглые глаза смотрели настороженно, внимательно, и сейчас в них было столь мало человеческого, что смотрелось это откровенно жутко. Движения же снова потеряли привычную для человека естественность, как всегда случалось, стоило ей хоть немного отвлечься. Резкие, неправильные. По-птичьи дерганные.
Даже Дмитрия, вот, как всегда, пробрало. Он неловко отвел взгляд.
— И ты ему не доверяешь, да? Расскажешь?
Шевельнувшееся было чувство вины, что он втягивает мелкую в эту откровенно подванивающую историю, Дмитрий затолкал поглубже. Не такой уже Лера и ребенок — всего на год младше Олеговой дочки, а та, как оказалось, девочка уже вполне взрослая.
Ребенок, бляха, столько не наворотит. Разгребать и разгребать теперь после ее фокусов.
Да и не та ситуация, чтобы перебирать.
А Лерка… Мелкой полезно будет глянуть разок на то, что происходит во взрослом мире, в который она так резво рвется. Может, и присмиреет.
Главное только, чтобы дальше не полезла, но тут он уже присмотрит. И придержит, если что.
Вот все беды от того, что ты все еще считаешь их маленькими и безобидными, а они уже давно выросли. Причем применимо это правило и к детям, и к проблемам.
Хотя в некоторых случаях это тождественно.
А вот о том, что ее мать скажет на такие методы просвещения, когда узнает, а она узнает, ведь скрыть от нее что-либо дело гиблое, он малодушно предпочел не думать.
Не-а, не узнает. Если ей никто ничего не скажет, конечно. Но если все же узнает…
Глава 24
Сидящая напротив племяшка молчала. Ждала. Чуть повернула голову, разглядывая его. К плечу склонила. И некрасиво так склонила, чисто по-птичьи, с горечью отметил Дмитрий. Вот никак она не притрется, слишком эта ее инаковость видна, а прятаться, как другие, мелочь не хочет. Бунтует.
А против чего, глупая?
Сестра уже руки опустила, а он все еще надеется, что получится девчонку все же как-то цивилизовать. Не все же ей сычом жить.
Хотя что с нее возьмешь? Сыч она и есть, даже когда в человеческом облике.
Зато точно из своих.
— Дядю Олега помнишь? Ага… У него же двое детей было — старший Игорек, и младшенькая Владочка. Игорек пропал. Давно, почти восемь лет назад… Да ты его ни разу и не видела. И найти мы его не смогли, хотя долго искали. Очень долго.