— Как я понимаю, у нас не вышло, да? — Дождавшись утвердительного кивка, Андрей чуть нахмурился. — Надо пробовать еще.
— Не выйдет.
Как же она устала от этих качелей, когда беспросветная безысходность сменяется робкой надеждой — хрупкой, слабой, но такой правдоподобной… Чтобы потом снова обрушить все в пропасть.
— Надо. Это единственный шанс, если мы хотим обойтись малой кровью и…
— Не выйдет, — повторила громче. — Все. Ни привязки, ни манка. Все разбилось, и я даже не понимаю как, как такое могло произойти? Ничего не выйдет…
Если бы такие, как она, умели плакать, то сейчас Тамара рыдала бы в голос. Но рыдать лярвы не умели. Зато ненавидеть… О, в этом им не было равных.
Повисшая в кабинете тишина была душной, тяжелой, и мысли у существ, сейчас в нем находившихся, были такими же безрадостными.
— Что ж, тогда задача усложняется.
Тамара вскинулась напряженно, на Андрея она смотрела со смесью опаски и надежды.
— Что мы будем делать?
Он равнодушно пожал плечами.
— Искать тех, кому она попортила жизнь не хуже, чем нам?
Глава 26
Новенькая горничная появилась в доме через несколько дней. Из города ее привез Дима, которого как раз отправили забрать заказанные прислугой покупки и некоторые мелочи для хозяйства. Молоденькая девушка выскользнула из машины, с робостью глядя на возвышавшуюся над ними громадину дома.
— Не бойся ты так, Маришка, у нас тут тихо, спокойно, — сверкнул белозубой улыбкой водитель, проворно разгружавший привезенные коробки. — Хозяйка не зверствует. Штат большой, да, но все нормальные. Никто не буянит.
Девушка улыбнулась ему — благодарно и немного жалобно.
— Спасибо. Я просто… Немного страшно вот так резко что-то менять. Уехать…
Дима понимал.
— Да, с переездом многим непривычно, зато платят же хорошо. Как за границей, но тут остаешься почти дома. Все равно лучше, чем на заработки уезжать.
— Это да. Так бы я точно не решилась. Ну, чтобы насовсем уехать, — худенькие плечики нервно передернулись.
Дима хохотнул. Захлопнул багажник, протянул ей небольшую дорожную сумку.
— Вот, это твое. Вроде не тяжелая, донесешь сама? А то мне вот это все, — кивнул на гору пакетов и коробок, — еще перетаскать надо.
Девушка просияла благодарной улыбкой, забирая вещи.
— Конечно, не беспокойся. Спасибо, что привез.
Зарделась смущенно, когда ей шутливо подмигнули в ответ, и немного нервно прижала к себе сумку, словно пытаясь отгородиться ею от того, что ее пугало.
А сумка действительно была не тяжелой — вещей у нее с собой особо и не было. Так, пара комплектов простенького сменного белья, кое-что из одежды, удобная, но недорогая сменная обувь. Немножко личных мелочей. У далеко не богатой молодой девушки, которая самостоятельно пробивается в жизни, много вещей не будет.
— Тебе Вадима Александровича надо найти. Скажешь девочкам на кухне, или кто там тебе первым попадется, что ты к нему. Проведут. Он у нас управляющий, все тебе расскажет, покажет. И поселит. Не боись, короче, никто тебя не покусает.
Еще раз поблагодарив молодого водителя, который был к ней добр и всю дорогу пытался как-то развеселить, подбодрить, девушка направилась к дому. Она все так же немного нервно прижимала к себе сумку и настороженно осматривалась вокруг, но шла довольно бодро.
Оставшийся у машины водитель проводил ее задумчивым взглядом. Хорошая девочка. Дружелюбная. И без гонора, как некоторые. Какая-то немного зашуганная, правда, но по первости тут многие так — дом-то у хозяйки и вправду большой, даже не дом, а целое поместье.
И куда ей такое, одной-то? К ней же почти никто и не ездит. Ни родни особой, ни гостей. Только кошаки эти… Блажь, конечно, но на то она и хозяйка, чтобы дурить, как ее душенька пожелает. Баблишка там немерено, а дом огромный, так что можно хоть котиков в нем разводить, хоть лошадок.
А домище здесь да, большой, старый. Плющом стены почти до чердака заплетены, так что камня — а дом и правда каменный, из диких темно-серых плит — под ним почти и не видно. Сад же вообще, как при дворце каком-то. Зато увидишь вблизи, так и теряешься перед этой нависающей громадиной.