Мелкая наконец-то отреагировала. Вскинулась ошалело, захлопала глазами. От волнения лицо ее начало меняться, и зрачок пульсировал в такт учащенному дыханию, а на щеках то проступали, то исчезали бархатистые серо-бежевые перышки.
— Ты знал? Знал, что нас можно разделять?
Замершие напротив нее мужчины переглянулись непонимающие.
— В каком смысле разделять? Ты что там вообще нашла?
Лера смотрела на них немного безумными глазами. Всклокоченная, нервная. И испуганная — запах ее страха сейчас явственно ощущали оба.
— В прямом. Звериную ипостась от человеческой. У нее тут, на флешке этой, какие-то документы сфотканы. Много. Она их, походу, то ли сперла, то ли куда-то влезла и сфоткала, — Лерка снова склонилась над ноутом, быстро защелкала мышкой, что-то открывая. — Смотрите, тут выкладки, схемы, чертежи…
Дмитрий, стоя за спиной у племянницы и глядя на тусклый дисплей ноутбука — Лерка открывала карту памяти на том же, трофейном, ноуте, поленившись идти наверх за нормальным, матерился.
Олег же молчал. Он был бледен. Стоял, до побелевших костяшек пальцев вцепившись обеими ладонями в толстый край столешницы, и молча смотрел на сменяющиеся фотографии.
— А вот тут… Тут что-то про огранку камней, накопители, но это вообще я не поняла, к чему. И протоколы с описанием процесса, что ли… Особь №1, Особь №2… И тут их так много!
— Да это какой-то бред… Где вообще она это достала?
Приятный мужской голос добродушно подсказал:
— Полагаю, у вашего старого доброго доктора. Михаила Львовича, если не ошибаюсь?
Тоненько взвизгнув, Лера испуганно метнулась прочь из кухни, оборачиваясь на лету. Уже серой совой она вспорхнула вверх по лестнице и на происходящее смотрела оттуда, забившись в угол у края балюстрады.
Оставшиеся на кухне мужчины синхронно развернулись к говорившему. Тот стоял в саду, вплотную к прикрытой тонкой сеткой задней двери. И улыбался доброжелательно, вежливо не показывая клыков.
— Приношу искренние извинения юной панне, — он чуть склонил голову, обозначив полупоклон, — за причиненный испуг. Поверьте, я пришел с миром и предложением помощи.
Дмитрий принюхивался настороженно — запах гостя ему определенно не нравился. Тлен и пыль. И ржавая нота старой, высохшей почти что крови. Рыкнул зло:
— Упырь!
Но гость, кажется, не обиделся и вообще был на диво благожелательным, как для упыря. Ухмыльнулся чуть насмешливо, и в рассеянном свете лампы, смутно освещавшей пришедшее под их двери существо, блеснули белым кончики тонких клыков.
— Анжей, если позволите. И да, грешен, что поделать. Таким уродился.
А ведь и сам боится, раз зубы выпустил.
Рядом тихо зашипел Олег.
— О, а вот и пан кот. Весьма рад вас найти, ведь вы-то мне и нужны.
— Что ты хочешь, упырь?
Тварь, стоявшая за порогом, была просто неприлично миролюбивой для упыря, и это Дмитрия откровенно напрягало, особенно на фоне последних открытий.
— Помочь вам в неких поисках. Вы же ищете одну юную панну? — Он помолчал, явно ожидая ответа, но, так и не дождавшись, продолжил. — Я знаю, где ее держат. И кто. Так что у меня для вас есть одно выгодное предложение. Думаю, вам оно придется по вкусу.
Глава 34
— Ты меняешься.
Светочка смотрела немного печально, но понимающе. А вот Волчек, похоже, ее смирения перед этим фактом не разделял, и вот он как раз смотрел на Риту нехорошо — вглядывался настороженно, набычившись. С каким-то недобрым подозрением.
И, судя по его виду, складывающуюся картину мира он бы с удовольствием изменил. Немного — убрав с нее одну фигуру. Лишнюю, по его мнению, фигуру.
Если бы мог.
Но он не мог — маленькая ручка его хозяйки крепко держала поводок, так что ему оставалось только покорно терпеть.
Или же псина просто ждала удобного момента?
— Это хорошо или плохо?
Рита с недоумением прислушивалась к себе, пытаясь понять, что же ее странная приятельница имела в виду, но никакие изменения обнаруживаться не спешили.
— Это закономерно.
Они неспешно брели по разогретой полуденным солнцем набережной, и пес недовольно морщился, ступая на еще не обжигающую, но уже горячеватую плитку. Вздыхал. Косил желтым глазом на ту, что шла сейчас рядом с легковерной его хозяйкой, понимая, что ни повода, ни права напасть, обрывая эту изменившуюся жизнь, у него нет. Но соблазн манил.