Ребятам по девятнадцать. Она, Марина, в этом возрасте вышла замуж, а в двадцать лет родила сына. Артём Николаевич в двадцать один год стал настоящим отцом для четырёхлетней племянницы. Так что Лера и Сергей — взрослые люди, и вмешиваться в их дела, пытаться ускорять что-то или тормозить, — архиглупо.
Всё это Марина, конечно, понимала, и сама себе не лгала. Но когда настала полночь, а сын до сих пор не вернулся с прогулки, разволновалась.
Она знала, что молодежь гуляет на достаточно обширной территории санатория, Лера и Сергей изначально так договорились. После двадцати трёх часов территорию покидать было запрещено.
Ладно. Допустим, вмешиваться в развитие отношений нельзя. Но ведь слегка контролировать для собственного спокойствия не запрещено?
Переодевшись, Марина вышла из здания санатория и заняла наблюдательную позицию на одной из скамеек в закутке у живой изгороди. Сидела минут пятнадцать, пялилась на южные звёзды и завидовала Артёму Николаевичу. Кажется, он абсолютно спокоен и даже не волнуется за племянницу. Ей бы, Марине, его спокойствие!
Задумавшись о преподавателе латыни, Марина зазевалась и пропустила тот момент, когда Лера и Сергей появились из-за угла здания. Причём, как раз с той стороны, где она сидела! Конечно, шанс остаться незамеченной был, но примерно пятьдесят процентов. О том, чтобы быстро и незаметно юркнуть в здание, уже не было даже речи: увидят. А сидеть вот так и позорить сына перед девушкой своим ожиданием со свидания…
В мгновение ока Марина слетела со скамейки и спряталась за живой изгородью. Пусть ребята зайдут в санаторий первые, а она вернётся чуть позже. Придумает что-нибудь для Серёжки.
… Она даже не увидела, а почувствовала, что рядом с ней в кустах кто-то есть. Животный ужас был настолько сильным, что Марина вздрогнула всем телом и приготовилась заверещать, что было сил. В ту же секунду Марину схватила за плечи чья-то твёрдая рука, а вторая рука зажала её рот.
Сначала Марина, простившись с жизнью, зажмурилась. Но быстро поняла, что ничего страшного почему-то до сих пор не происходит. Она открыла глаза и увидела, что её держит Артём Николаевич.
— Тссс, — едва слышно прошептал он прямо в её ухо. — Не бойтесь и не кричите. Это я.
Глава третья
— Не будете кричать? — тихим шёпотом спросил Артём.
Марина отрицательно покачала головой, и он её отпустил.
— Присядем ненадолго? Или ты устала? — спросил тем временем Серёжа у своей спутницы.
— Нет, не устала. Тем более, мы не договорили.
Лера и Сергей устроились на той же скамейке, на которой до этого сидела Марина. Чувствовалось, что расставаться ребятам не хочется.
Марина и Артём переглянулись.
— Придётся нам и дальше сидеть в кустах, — одними губами сказал он. — Иначе опозоримся.
Марина кивнула, а сама подумала: Артём Николаевич выглядит и говорит так, словно ситуация доставляет ему удовольствие. Странный товарищ, очень сложно понять его мысли, настроения и мотивы его поступков. При первой встрече в столовой санатория Строгий выглядел так, словно предпочёл бы безвременную кончину этой встрече. А теперь кажется, что Артём Николаевич очень доволен существующим положением вещей.
— Да я, собственно, почти всё рассказал, Лера. Мы давно живём вдвоём с мамой. Она самый лучший и понимающий человек в мире. Никогда ни к чему не принуждает меня, выбор остаётся за мной, но и ответственность за выбор лежит на мне. Бездельничать, бить баклуши мама мне не даст. Да я и сам не хочу.
Марина поджала губы. Слова сына ей были очень, очень приятны, однако совсем не хотелось, чтобы эти рассуждения слышал Строгий. Он же, напротив, взглянул на Марину с большим интересом.
— Классная у тебя мама, Серёжа. А ещё очень красивая и молодая, — задумчиво сказала Лера.
Марине вдруг почудились в её голосе нотки лёгкой зависти по отношению к Сергею.
— Да. Я рад, что ты тоже так считаешь, — по тону Сергея чувствовалось, что он улыбается. — Ты не замёрзла?
— Что ты, здесь так тепло, даже ночью. Не то, что в нашем городе. А твои бабушка и дед, Серёжа?
— Ооо… Они, вроде как, есть, но в то же время, их нет. Они отвернулись от меня, а мама сказала, что я для неё важнее всех и всего. Теперь они и с ней не общаются.
— Прости, я в шоке от такой их категоричности, Серёжа! Ставить дело своей жизни выше человеческих отношений…