Она, как загнанный в угол заяц, ломилась в нее, стучала кулачками, но ни разу не крикнула. Это еще больше убедило меня в том, что она крепкая девочка, сильная духом, и ее ничто не может сломить. Схватив ее за руку, резко притянул к себе, отчего она впечаталась в мою грудь и часто задышала.
— Лина, зачем ты так со мной?
Задал, казалось бы, такой простой вопрос, но для меня он имел слишком большое значение. И мне было важно знать причину ее действий и поступков...
— Ты уверен, что хочешь знать это?
— Да, черт возьми, я хочу знать! — не смог сохранить спокойствие, поэтому прикрикнул на Лину, о чем всё-таки немного пожалел.
Лина отстранилась от меня и подошла к той самой кушетке, которая стоит лицом к кровати. Села на неё и, опустив голову вниз, начала нервно теребить подол своего еле живого платья.
Медленно подошел к ней, и как только оказался напротив Лины, присел на колени прямо перед ней и взял её руки в свои. Ее пальчики были прохладными, кожу на моих подушечках пальцев закололо.
— Лина, прошу тебя, поговори со мной, пожалуйста... — тихим шёпотом попросил её, больше ничего не оставалось.
Это все, что я мог сделать на данный момент. Большое количество ошибок, что мы совершили, а может и еще совершим, давили на меня тяжким грузом. С головы не выходил взгляд Лины на Влада. Но, именно сейчас, я был готов отбросить дурные мысли прочь.
Лина подняла свои красивые глаза и не мигая смотрела на меня. Возможно, она собирается с духом. Примерно минуту, она смотрела на меня, после чего все таки заговорила.
— Ты наказан мной. За то, что в первую ночь ты разговаривал по телефону со своей девушкой. О которой не соизволил мне рассказать. За то, что ты соврал мне после звонка. За то, что...
Она не успела договорить, резко поднял ее на ноги, прижал к себе, и закрыл рот поцелуем. Прорвался языком сквозь ее тесно сжатые зубы, услышал как она втянула носом воздух, и закрыл глаза от наслаждения. Нужно чаще так делать, закрывать ей рот.
Ее руки объявились вокруг моей шеи, но я не стал ждать, когда она попробует сбежать в очередной раз. Повалил ее на кровать, пристегну руки наручниками, от которых шли цепи к столбикам кровати.
— Какого черта ты творишь? — удивленно уставилась на меня, а я знал, что она не все мне рассказала.
Это слишком «не веские» причины, чтобы закатывать такие странные сцены. Возможно ли такое, что она еще что-то от меня скрывает? Судя по ее взгляду, этим бегающим по комнате глазам, она что-то не договаривает. И я просто обязан выяснить, что именно.
— Лина, даю тебе последний шанс. Рассказывай, иначе все закончится здесь и сейчас, и ты больше никогда меня не увидишь.
Нет, так просто я не собирался сдаваться, мне нужно было ее чем-то припугнуть. Если она что-то чувствует ко мне, сразу расколется, а если нет... Значит не судьба нам жить «долго и счастливо».
— Хорошо, — она попыталась дернуть одной рукой, но ничего не вышло, — Ты мне понравился в тот самый момент, когда мы впервые столкнулись. Насчет твоей девушки я сказала абсолютную правду, но...
Лина нервно сглотнула и прикрыла глаза, а мое сердце сделало кульбит. Неужели я услышу то, что давно так жду? Мне, как мужчине, довольно сложно рассказывать о своих чувствах первому. И я очень надеялся, что сейчас услышу признание.
— Я уезжаю из города, — дерзкая девчонка обломала меня по полной программе, — Отпусти меня. Расстегни чертовы наручники, и просто дай мне уйти.
Отвернулся от кровати, тайно вытер непрошенную слезу, и резко вдохнул в себя воздух. Нужно успокоиться, я мужчина, а не плаксивая баба. Взял себя в руки, широко улыбнулся, и повернулся к своей стервочке, которая до сих пор лежала на кровати, полностью одетая.
— Останься со мной, Лина.
Всего четыре слова, переступил через гордость, попросил её. Она нужна мне как воздух. Четыре слова обещали многое. Только, понимает ли она, о чем прошу её? Не делать больно, любить, де и многое другое. Но сказать все слова вслух не выходит, потому что в горле застревает ком, как-будто специально, так не вовремя, жутко хочется пить.
— Можно подумать? — прошептали ее губы, и я не смог сдержать хриплый стон из своей глотки, едва услышав сексуальный голос своей вредной малышки.
— Нет, говори сейчас.