— Вот дьявол! — Падая, «винчестер» задел камень. От ружья с повреждённым затвором было немного проку. Ларами с досадой отшвырнул его и уже собирался пришпорить коня, но в последний миг задержался, чтобы взглянуть на разбойника. Тот сидел, опершись на руки, на груди расползалось алое пятно. Жить, как видно, ему оставалось совсем недолго. Ларами стало не по себе. Раненый бандит казался совсем мальчишкой, и вся воинственность Бака вмиг улетучилась.
— Ларами! — прошептал юноша. — Ты ведь… Бак Ларами!
— Верно, — признался он. — Дай-ка я тебе помогу.
Паренёк улыбнулся, превозмогая боль.
— Значит, я не ошибся. Разве кто-то, кроме Ларами, посмеет проскакать по этому ущелью с такой скоростью? И только Ларами так умеет стрелять из седла… Чертовски забавно! Всю жизнь я преклонялся перед Ларами — и вот теперь умираю от руки одного из них…
— Что ты такое несёшь?! — вскричал Бак.
— Я всегда пытался подражать Ларами. Они лучше всех стреляли, дрались, ездили верхом. Иначе бы я никогда не связался с этими… Они же сказали, что хотят сколотить банду вроде той, какая была у братьев Ларами. Только между ними и Ларами нет ничего общего: это просто стая голодных, отбившихся от стада койотов. Но стоит один раз с ними связаться — и к нормальной жизни больше никогда не вернёшься…
Ларами молчал. Было ужасно сознавать, что эта юная жизнь была исковеркана, а теперь и загублена из-за подражания братьям Ларами.
— Скачи, не задерживайся, — пробормотал юноша. — Приведи с собой людей, если хочешь затравить этих крыс прямо здесь…. Поторопись, не то сегодня ночью многим не поздоровится.
— Что ты имеешь в виду? — Бак тут же припомнил слова Гаррисона о том, что банда замышляет какую-то вылазку.
— Они все переполошились, узнав, что последний Ларами вернулся в Сан-Леон, — продолжал юноша. — Гаррисон боится, как бы ты не рассказал Джоэлю Уотерсу о том, что он главарь банды. Потому-то он прискакал сюда вчера поздно вечером. Сперва у них был план ещё месяц-другой продолжать грабежи. Гаррисону очень хотелось завладеть всеми участками земли вокруг города… Но когда Март Роли не сумел расправиться с тобой, Гаррисон велел передать всем нашим ребятам, чтобы сегодня к вечеру они собрались в нашей берлоге. Если бы к тому времени горожане с тобой не справились, они бы сами тебя выследили и отловили. Гаррисон намеревался выяснить, знал ты что-то о нём или нет, мог ли разболтать другим. Если бы он понял, что ты ничего не знаешь, тебя бы просто пристрелили… И всё шло, как задумано с самого начала. Но если они тебя не поймают, или если догадаются, что ты с кем-то говорил, — тогда вечером устроят побоище, а потом смоются навсегда.
— Это как? — не понял Ларами.
— Они сегодня нагрянут на ранчо Джоэля Уотерса и устроят там пожар. А затем ограбят и сожгут дом шерифа, да и другие богатые дома. Весь скот они хотят перегнать в Мексику, по той дороге, которую проложили Ларами. Затем Гаррисон поделит добычу, и банда должна разбежаться. Но если он всё-таки решит, что никто не проведал о его делишках, — тогда он с удовольствием останется в Сан-Леоне. Эли с самого начала так хотел поступить: ограбить и разорить фермеров, заставить их заложить недвижимость, чтобы потом скупить все за бесценок, а самому стать властелином Сан-Леона.
— И много у него людей?
— Где-то двадцать пять — тридцать человек, — еле слышно проговорил юноша. Смерть подбиралась к нему всё ближе; он едва дышал, в уголках губ появилась кровавая пена. — Получается, что я их сейчас предаю, — а Ларами, я знаю, никогда не предавали. Но я сейчас говорю с Баком Ларами, значит, это не считается предательством… Ты сегодня видел не всех членов банды… Да, двое умерли на обратном пути из Сан-Леона, их тела бросили в пустыне. Остальные перегоняли скот в Мексику, но должны вернуться сюда дотемна…
Ларами промолчал, прикидывая, на кого он мог рассчитывать в предстоящей схватке. Шесть, самое большее — семь человек, работников Уотерса, не считая самого раненого фермера.
— Закурить не найдётся? — тихо попросил юноша.
Ларами скрутил сигарету, вложил её в посиневшие уста и поднёс спичку. Затем он поднял голову и вдали, на противоположном краю ущелья, увидел группу людей, седлавших лошадей. Он терял драгоценные минуты, но не мог бросить умирающего.
— Уходи, — с трудом выдавил паренёк. — У тебя впереди трудная ночь. На Ларами ополчился весь мир — честные люди вперемешку с бандитами… Но я ставлю на Ларами… потому что только Ларами… — Неожиданно он запел песню, которую Ларами не мог слышать без содрогания: