Старик сидел с зажатой в зубах трубкой и молча наблюдал, как Ларами уплетает отбивную, яйца, бобы и картошку.
— Ты борешься с невидимым врагом, — проговорил Уотерс. — Может, я тебе сумею помочь.
— Надеюсь! Как думаешь, кто этот тип, который разъезжает на пегой кобыле?
— В наших краях такой окрас у лошадей встречается редко. Каков этот человек с виду?
— Сам понимаешь, у меня было не так много времени, чтобы разглядеть его вблизи. Маленький, коренастый, носит небольшую бородку. Но мне бросились в глаза его усищи такие пышные, половину лица закрывают!
— Что за чёрт! — изумился Уотерс. — Это ведь не кто иной, как Март Роли! Это у него пегая кобыла. А усами своими он и вправду перещеголял весь Сан-Леон.
— Кто он такой?
— Он теперь хозяин «Красной жилы». Появился в наших местах полгода назад и выкупил салун у старика Чарли Росса.
— Ну, это меня меньше всего волнует. — Ларами допил кофе и потянулся за табаком и бумагой. Затем чиркнул спичкой и внезапно замер, словно забыл о существовании сигареты. — Слушай, а этот тип… Откуда он взялся? Случайно, не из Мексики?
— Он говорил, что жил где-то на востоке, — ответил Уотерс. — Кто знает, может, он имел в виду Мексику. Если так — ему пришлось объехать пустыню по окольной дороге. Кроме вас, Ларами, никто никогда не пытался пересечь её по прямой. Я, правда, не помню, чтобы он говорил, что жил в Мексике, но он также ни разу не сказал, что жил где-то в другом месте.
На некоторое время Ларами погрузился в раздумья, потом спросил:
— А что ты знаешь об этих самозванцах, которые объявили себя Ларами?
— Грязное отродье, — прошипел старик. — Только-только удалось перевести дух после тех бесчинств, которые вытворяли здесь твои братья, — и вдруг эта новая напасть. Они грабят, разоряют нас — не прошло и трёх недель, как мы снова барахтаемся в той нищете, из которой пытались выбраться столько лет. За этот срок они нагадили здесь сильнее, чем твои братья за три года. Я, положим, пострадал меньше других, потому что меня защищают самые лучшие стрелки во всём графстве. Ребята родились с кольтами в руках. Но все остальные скотоводы в округе отдали в залог всё имущество до последней рубашки, и если их ещё раз общиплют бандиты, им придётся закладывать самих себя и свои семьи. Директором нашего банка после того, как кто-то из твоих братьев пристрелил старика Брауна, стал Эли Гаррисон. Так вот, Эли пока ведёт себя благородно, принимает залоги и выдаёт фермерам деньги, но ясно, что бесконечно это продолжаться не будет.
— И в графстве все поверили, что это дело рук Ларами?
— А чему ты удивляешься? Они рассылают письма с угрозами, что разнесут всё хозяйство, если фермеры не доставят им к такому-то сроку такое-то количество голов скота, а подписываются: братья Ларами. И логово своё они устроили там же, где и вы, — в Лос-Диаблос. В шайке у них столько же человек, сколько было у вас, — пятеро. Но главное, что они всегда уходят в пустыню, а люди не помнят, чтобы кто-то ещё мог это делать, кроме вас, Ларами. Правда, на лицах у них маски, а мы помним, что Ларами обходились без этих штук. Но ведь маскарад — дело второстепенное. Привычки меняются. Я бы и сам поверил в то, что это ваша шайка Но у меня было несколько «против». Во-первых, я получил твоё письмо. Ты написал мне, что из всех Ларами остался в живых только ты один. Правда, ты не написал, как всё это случилось…
Последняя фраза прозвучала вопрошающе.
— Какой-то сукин сын, вышибала в баре, пристрелил Джима, — усмехнулся Бак. — Хэнк нашёл этого вышибалу через неделю и отомстил за брата, но и сам погиб в перестрелке. Том подался к революционерам, и каратели затравили его в одном овраге. Он продержался десять часов, и они заплатили тремя жизнями за его одну. А вот что касается Люка…
Ларами помрачнел и на минуту прервал свой рассказ.
— Люка убили во время разборки в баре. Стрелял в него один бандит по кличке Ролинс-убийца. Рассказывали, что Люк якобы первым схватился за оружие, но я знаю, что Ролинс той же ночью исчез. Мне почему-то до сих пор кажется, что Люк стал жертвой какой-то грязной истории. Он был не такой, как остальные братья. Не до конца растерял совесть. Случись мне когда-нибудь встретиться с Ролинсом… — Ладонь Бака непроизвольно легла на лоснящуюся рукоять «кольта». Затем он продолжил: — Ты, кажется, сказал, что по двум причинам не поверил в то, что эти ублюдки — действительно Ларами. Какая вторая причина?
— Твои братья были скверными людьми, но, по крайней мере, не доходили до такого варварства, — фыркнул старик. — Да, бывало, и они шли на убийство, но не опускались до гнусностей. Ведь этим шакалам мало просто уводить наша стада. Они сжигают дотла наши дома, отравляют воду в колодцах, как это делали проклятые апачи. Джим Баннерман не захотел отдавать им двести волов из своего стада — именно столько бандиты потребовали в своём письме, и через пару дней на месте его ранчо мы увидели груду головешек. Джима сожгли заживо в доме, а всех его работников перестреляли.