- Не могу,- разлепила Ольга сухие губы.
- Почему? Где ты? Чем занимаешься?
- Собираюсь клин клином вышибать,- ответила Оля, отключаясь.
Мужчина лишь хмыкнул, когда она принялась стаскивать с него трусы. Надо сказать, он вообще был не из говорунов – с расспросами не лез, с советами не приставал, подобрал ее на дороге, как бездомную собачонку, но ни на чем не настаивал, и, не полезь она к нему первая, так к ней бы и не притронулся.
Ночь у них была длинной, нескончаемой, как никогда раньше. Обычно сдержанная, сегодня, под влиянием алкогольных паров, Оля дала выход своим чувствам – сжигающей ее ненависти, горечи и боли.
- Глубже! Резче! Сделай мне больно!- твердила она, царапая ногтями его крепкую, широкую спину.- Укуси меня за грудь, укуси за язык! Мучай меня! Мучай!..
В какой-то момент в голове у нее прояснилось. Мамочки мои, что же я делаю, с ужасом, ощутив тяжесть чужого тела, чужие руки на своей груди, и чужой член, равномерно двигавшийся едва ли не до ее диафрагмы.
Оля хотела крикнуть, что хватит, больше не надо, она его не хочет, он обязан ее отпустить, но сладкая судорога, пронизавшая ее партнера, пронзила и ее тоже. Оля выгнулась и застонала – протяжно, с переливами.
Ну и черт с ним, что все попало ко мне вовнутрь, беспечно подумала она. Авось не забеременею и ничем не заражусь. А заражусь, так сдохну, вот тут-то Ромка и поплачет.
Странно, но мысли о Ромке, не принесли той адской горечи, что терзала ее сегодня долгими-долгими часами. Вышибать клин клином оказалось хорошим средством.
А потом за окном забрезжило утро, и Оля поняла, что пора уходить. Угар развеялся, и теперь ей было бы очень стыдно взглянуть в глаза своему случайному любовнику. Надо будет что-то говорить, объяснять, да и вообще...
Стараясь не шуметь, она потихонечку встала, неслышно оделась и на цыпочках вышла. К счастью, неподалеку от дома располагалась автобусная остановка, к которой как раз подкатил первый автобус, и бабки с сельхозинвентарем шумно принялись в него загружаться. Затесавшись среди старух, Оля скромно села поодаль, доехала до ближайшей железнодорожной станции, а уж оттуда махнула домой, даже не представляя, как будет объясняться с матерью.
Глава четвертая.
В квартире пахло валерьянкой.
Опухшая от слез, Вероника Аркадьевна встретила блудную дочь настолько бурными слезами, что Оля оторопела.
- Мам, ну прости...Прости...- беспомощно забормотала она, немножко внутренне недоумевая: ну да, провела ночь вне дома, но ведь не пять-то лет ей в конце-концов!..
- Петя умер!- трагически объявила мать.
- Какой Пе... Как умер?!- поразилась Оля.- Дядя Петя?
- Дя...дя...Пе...тя...,- прорыдала Вероника Аркадьевна, и, не в силах справиться с потрясением, пронзительно вскрикнула:- Господи!! Да что же это такое?!!
Оля кинулась в кухню, принесла матери воды и помахала на нее газетой.
- Ничего не понимаю. Я же видела его вчера. Довольный был, пьяненький, все невестку хвалил с ее сибирскими разносолами...Ромка ведь на другой женился, мам, кирдык нашей с ним свадьбе,- вспомнила было Оля, но Вероника лишь безучастно качала головой.
- Пьяненький...Ему ж нельзя ни грамма! Тридцать лет спиртного в рот не брал, а вчера как взбесился. Вот сердце и отказало...не вы-ы-ы-ыдержало,- снова заплакала Вероника Аркадьевна. – Любаша звонила сама не своя, просила приехать, одной-то ей никак с этим ужасом не справиться...
- Как одной? У нее ж целый дом народу. Ромка и эта, как ее...
- Рома спал. Его Степанида будить запретила.
- Что?!..
- Вот так-то. И сама спать легла. Мы, говорит, с дороги, уставшие, а покойничку вашему пока ничего не нужно, так что утром увидимся.
- А ты что же, видела ее?..
- Видела. Я ж к Любаше по первому звонку полетела, полночи у нее провела. Ох, Петя, Петенька...
- Мам, как же так? Как же так, мама?- потерянно бормотала Оля.
Вероника Аркадьевна раскрыла объятия, и дочь бросилась к ней на грудь, ища, как в детстве, защиты и утешения.
... На правах давней подруги Вероника все следующие дни помогала Родзянко в организации похорон. Они с Любашей оформляли место на кладбище, заказывали гроб и обзванивали знакомых. От Ромки, внезапно ушедшего в какой-то плаксивый запой, толку не было никакого. Невестка в хлопотах тоже не участвовала – единственным, что она на себя взяла, было ведение хозяйства. Крупная, сноровистая, поворотливая, она теперь казалась полноправной властительницей этого дома, а все остальные были тут хоть и дорогими, но гостями.
Вероника Аркадьевна сцен не закатывала и скользких вопросов никому не задавала, хотя Ромкина скоропалительная женитьба и удивила, и огорчила ее. Приятно было знать, что сын твоих лучших друзей женится на твоей дочери, и их свадьба объединит две семьи в одну, дружную и счастливую. Не получилось... Что ж, у молодых свои причуды. Не так уж сильно, видимо, любил Ромочка свою невесту.