Облегченно выдохнув, смотрю как просто проведя рукой, Кериан стирает всё написанное.
Хочу магию!
Мысленно взвыв, осматриваю аудиторию повторно.
Учителя нет, ученики есть. Причем масти самые разнообразные даже с красными и синими волосами. Но все в черном, как на подбор. Вампиров всего восемь, демонов трое, хотя как это я определяю мне не понятно. Чутье, полагаю. Так дальше. Семнадцать некромантов, и остальные темные маги. Девушки есть, ага, важное замечание. Но мне всё равно не по себе.
Такое чувство… что хочется смеяться!
И я понимаю, что что-то не так.
Встав с места и выйдя из-за стола, чем привлекаю внимание молчавшей группы, тщательнее напрягаюсь, осматривая разные лица. Но на губах все равно предательски появляется улыбка, и я ничего не понимаю и ничего не могу поделать с собой.
Что-то есть!
И я уже чувствую, как от сдерживаемого смеха начинают накапливаться слезы, но держусь, окончательно поняв, что мне это не нравится. Но как я не всматриваюсь, не могу понять, что происходит. А ребята уже с беспокойством переглядываются, кося глаза в мою сторону. Прикрыв рукой рот, и снова забегав глазами по залу, понимаю, что лишь нарастает необъяснимое желание смеяться в голос.
Да что это за… тьма?!
Неожиданную мысль пройтись вдоль рядом я пересекаю на корню.
Что же делать?
Посмотрев на экзорциста, понимаю, что он даже ничего не чувствует, мысленно призывая меня сесть обратно. Но я не могу. Мне не нравится ощущение веселья и тревоги, расплёсканное вокруг.
Будь у меня магия, можно было бы проверить… а так приходится слепо довериться инстинктам. Или рефлексам. Или черт их знает, чему именно. Понимаю, что с моей стороны это огромная глупость. Но это ощущение мне хочется прекратить как можно быстрее. И повинуясь ему, я все же умудряюсь прокашляться и придать себе невинный вид, спустившись к столу преподавателя. Искоса глянув на него, не поворачиваясь спиной к аудитории, замечаю одинокий лист пергамента. Подвинувшись ближе, с изумлением замечаю, что он пустой, но не совсем.
— Эй, Кери, — сократила я имя экзорциста. — Глянь, чего тут написано.
— Жить надоело, Хару?! — тихо прошипел он, но все же заглянул в лист, причем додумался прочитать магическим зрением и побледнел. — Так ты… как?
— Чего как? Я не знаю, что там написано! — так же тихо шиплю ему.
— «Тому, кто поймет — зачет за год», — пожал плечами экзорцист.
— В начале курса-то? — не поверила я, затем до меня дошло. — Уже конец курса?!
— Похоже на то… так в чем дело?
— Не знаю! Но… давай выйдем…
Нахмурившись от своего жалобного голоса, подумала, смирилась. И теперь обращаю взгляд на парня, ожидая его ответа. Поежившись, он кивает коротко ответив:
— Если что, виновата ты.
— Если это шанс уйти, я за. Пошли! В библиотеку!
— Да туда же нельзя, Хару! — попытался он меня вразумить, но все же открывает мне дверь и мы выходим в коридор под изумленные глаза группы.
Оглядев пустующее пространство, заточенное в пыльные черные стены, понимаю, что навевает грусть. Повернувшись к молча ожидающему меня экзорцисту, лишь скромно пожимаю плечами. Вздохнув и поняв все без слов, он молча берет мою руку и неспешно ведет куда-то.
Всю дорогу меня тревожит лишь одна мысль.
Если он начнет спрашивать, я не смогу промолчать. Непонятное обаяние или его открытость играют со мной злую шутку и с этим необходимо срочно что-то сделать, либо выпросить обещание ничего не спрашивать, но жалко. С одной стороны не хочется поддаваться такому странному влиянию, с другой, если бы не он, то я не знаю, что делала бы. Возможно он имеет право знать некоторые вещи, но это опасно в первую очередь для меня. Я уже его обманываю. Ведь все что я делаю — пытаюсь себя защитить.
Хотя смотря на наши сцепленные руки, я могу ещё думать о новых перчатках. Но если я прямо сейчас спрошу его об этом, не подумав об более невинном аргументе, он явно сообразит в чем дело. Ага, на досуге надо будет ещё и этим голову забить.
Отвлекшись вроде на невинную вещь, не замечаю, как мы приходим к большим массивным дверкам. Хотя стенки вокруг выглядят не менее тоньше.
— Хару… у тебя сейчас такой взгляд вымученный был, — странно прошептал Кериан, будто не зная, стоит ли вообще говорить. — Тебе не нравятся чужие прикосновения?
Выгнув бровь в вопросительном жесте, опускаю взгляд на наши руки.
Спросил-то он я понимаю почему. Да и догадка очевидная, не поспоришь, да и не сочинишь ничего, чтобы оправдаться. Но руку-то чего не отцепляет?